ЕСЛИ ОН НАМ ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ ДОЗУ НЕ НАПИШЕТ.
ПРОСТО РАЗНЕСУ…
Как бы только что заметив, подполковник обращает взор на меня.
И туг на поверхности заряженной грозовой тучи — моей рожи то есть — неожиданно появляется смешливый зайчик.
Неуловимый и ненаказуемый.
Мне смешно.
Какой-то миг он смотрит на мою ручку. Решается…
Берет ее.
Выписывает дозу.
Я беру ручку и бумажку.
Проверяю:
«1,5 Р».
Нормально.
…Грозовые тучи расходятся…
А-а, так чем там с тем подполковником>:связистом закончилось?
Да, в общем, ничем.
Ну, подхожу я к нему без всяких глупостей типа «перехода на строевой шаг при подходе к начальнику», просто подхожу, докладываю, вскинув руку к козырьку кепи:
— Товарищ подполковник, лейтенант такой-то по вашему приказанию прибыл.
Он начал без предисловий:
— Кадровый? — В смысле — кадровый ли я офицер?
— Никак нет.
— Двухгодичник? — Уже потише. Двухгодичник — это офицер запаса, на два года призванный служить в кадровую армию.
— Никак нет. — И, чтоб до конца ситуацию определить, добавляю: — «Из народа».
(Так замзавразведотдела когда-то протянул: «…А-а, «из народа», — когда узнал, что я офицер из запаса — не кадровый и не двухгодичник; мне выражение понравилось.)
«Запала тыша», — как сказал о подобных мгновениях какой-то классик украинской литературы.
Все было сказано.
Он мне не мог сделать ничего.
И мы оба это знали.
То есть он, конечно, «мог», но накажут меня или нет мои прямые начальники — ротный, комбат (командиру бригады уж точно не до меня) — это большой вопрос, и почухаюсь я от этого наказания или нет — еще больший; а вот над ним весь штаб будет потешаться, что ему не хрен делать — к разведчикам прицепывается… Это не то что кадрового — тот бы трясся: как же, «пятно в биографии»! И двухгодичника тоже можно прищучить — ему там характеристика хорошая нужна или еще что… А мне что? Я пришел — и я ушел; и меня мало колышет, присвоят мне очередное звание «старший лейтенант запаса» пятью годами раньше или пятью годами позже — или вообще никогда-
То есть он, конечно, кровь мне попортить может, но для этого ему нужно столько усилий потратить, такую машину раскрутить, стольких людей убедить — чтоб меня действительно-таки вздрючили… Да и за что?
И мы оба это знали…
Силы противников оказались равны, и теперь нам предстояло — каждому — «сдать назад, не делая резких движений»…
— Ну, что ж вы так, товарищ лейтенант, неуважительно — при моих подчиненных? — сказал он совсем другим тоном.
— Ну и я ж тоже, товарищ подполковник, не сам был…
