У него в ладони — растертое с колоска зерно:
«Озимь… Еще не созрела».
Меряет фон и землю на траве около дороги: «0,9 на 1,2».
Из хлеборобского любопытства меряет свежевспаханное:
«0,6… 0,6. Фон и земля одинаковые»
Воротец
С — 0,75 1
3 — 0,8 1
Ц — 0,6 0,9
Ю — 0,8 1,1
В — 0,75 1,1
Дед возле магазина на лавке сидит. «Дети в Молдавии, а вообще расселяют только в Беларуси… Война…» Вступаем с ним в беседу (не вступить невозможно). По терминологии деда, «теща — поджигатель войны, жонка — то атомна бомба, а дети — колорадские жуки».
После разведки Коля философствует на бионике в холодке: «Немец белоруса не выдавил, так атом добьет».
Рудые
С — 0,8 1,2
Ц — 0,8 1,2
Ю — 1 1,2
В — 1 1,4
3 — 0,8 1,1
В центре — автолавка, хлеб по 5–7 буханок берут. Стоит кружок людей. Письмо читают: «Як там цьоця Лена? Жива вона чы нець?»
А тетя Лена рядом стоит. «Померяйте мне щитовидку». «Да что ж мы можем, тётя, з нашим прибором — и на таком фоне. Ваша щитовидка точно меньше, чем тут фон. Это надо в чистом месте, и специальным прибором мерять…»
Стоит остановиться — люди сразу подходят, окружают броник, расспрашивают: «Что? Как? И что оно будет?»
Мы для них — представители Власти — с «прибором», замеры делаем — «из Центра»… А что мы им можем сказать? Что тут у них уровень игрушечный — в сравнении с нашей нормальной работой? И что для нас эта поездка — просто курорт — ив смысле уровней, и просто на живых людей посмотреть, по селам живым проехаться…
…Счастье наше, что эта была наша первая поездка на «объективный контроль», что мы тогда не понимали еще, что сама наша посылка в село означает — окончательно решается вопрос: выселять село?
И что уровни, которые мы уже намеряли — стабильно больше 0,7 миллирентгена в час, — беспощадно означают: выселение… Счастье наше, что мы в ту первую поездку этого не знали, а просто нормальной жизни, людям радовались… А не думали, какой по селу вой подымется, когда объявят: всё, бросайте всё, эвакуация навсегда, выселение… И как бы мы тогда этим людям в глаза смотрели, если б знали это? Мучились бы: говорить им — не говорить? И что именно наши цифры, которые мы намеряли, окончательно решат — уже решили! — селу не быть…
Не знали мы еще и того, что неизвестно еще, что хуже: выселение сейчас, через три месяца после аварии, «по уровню гамма-фона», или позже, «по цезию» радиоактивному, вылетевшему из энергоблока? — когда на чернобыль будут давать всё меньше и меньше — денег, внимания… Или оставление жить тут, «на загрязненной территории»? — в родных местах, в родной хате, где жили десятки поколений пра-пра-пра-… - и где теперь поселилась радиация.
