Коллекционер стеклянных глаз | страница 9

— Трупин?

Подняв голову, Гулливер увидел нависшую над ним дородную фигуру в темном пальто и шляпе. Он кивнул. Пришедший тяжело опустился на соседний стул.

— Пива? — спросил Трупин, хотя заторможенное поведение и покрасневший нос незнакомца наводили на мысль, что он уже прилично набрался джина.

— Угу, — пробурчал тот; Трупин наполнил его кружку. — Стало быть, — произнес незнакомец, с шумом сделав большой глоток, — вы, как я понимаю, хотите обзавестись новым именем.

— Да.

— И титулом к тому же?

— Непременно.

— Это обойдется вам недешево, — обронил собеседник Трупина, — очень недешево.

— У меня есть деньги, — кивнув, сказал Трупин. «Точнее, скоро будут», — подумал он.

— Значит, договорились. Приходите сюда в полночь, все будет готово. — С этими словами незнакомец влил в себя оставшееся в кружке пиво и растворился в толпе.

Трупин откинулся на стуле и позволил себе улыбнуться. Итак, первый шаг сделан. Теперь — следующий: переодеться и нанести визит мистеру Огастесу Фитцбодли.

Гектор неподвижно сидел в питомнике бабочек. Было невыносимо жарко, хотя поверх ночной рубашки на нем ничего не было надето. Саднило ноги, сбитые до крови при возвращении домой босиком; нервы все еще были напряжены. Бабочки самых разных размеров и окраски порхали вокруг него и садились на сочную зелень и цветы, тянувшиеся вверх по стенам их стеклянного жилища.

«Такая красота…» — думал Гектор. А между тем совсем недавно его окружало вопиющее уродство — и оно ему тоже нравилось.

Казалось, он никогда не выберется с южного берега. Он несся во всю прыть с опущенной головой, боясь встретиться взглядом с прохожими, и тем не менее вызывал у них совсем не желательный повышенный интерес — но не потому, что на нем осталось не так уж много одежды, а потому, что оставшаяся была необычайно чистой. Полуодетые мальчишки попадались на каждом шагу, но ни у одного из них не было таких белых носков. Однако благодаря устилавшей улицы смеси навоза и гнилых овощей они вскоре стали точно такого же цвета, как и у всех оборванцев, снующих в толпе. Гектор быстро усвоил истину, известную всем здешним: лучше ничем не выделяться среди других.

Он проскакивал мимо сотрясающихся от буйства трактиров и тихих, запертых на ночь лавок и ломбардов. В переулках виднелись неподвижно сидящие или лежащие фигуры. То ли они спали, то ли умерли — не разберешь. Около джинопроводных кранов колыхались неясные тени, глотавшие жидкость, которая согревала и внутренности, и души, прежде чем окончательно погубить их. То и дело Гектору преграждали путь ручные тачки и тележки, молочницы и точильщики ножей, сквернословившие нищие и бренчавшие на своих инструментах музыканты.