Самодеятельностью я не занимался и впредь заниматься не собираюсь, как бы не был за это незаслуженно обойдён в очередном повышении в звании.
Да, я проявляю иногда кое-какую инициативу, чтобы сохранить добрые отношения с экипажем. А что ещё я могу сделать в условиях дальнего перемещения? Ведь здесь я подвергаю опасности свою жизнь. Достаточно напомнить Вам про кроликов, которых, несмотря на мои сигналы, никто не удосужился до сих пор пересчитать.
За сим остаюсь, Секретный Агент.
Письмо Ахилла его дорогой супруге Персефоне
Вот и докатились мы, моя дорогая подруга, почти до самого конечного пункта нашего рейса. Несколько промежуточных возникновений я тебе не описывал — в них не было ничего примечательного, обычная рутина. Экипаж кое-как справился с коррекцией координат точек нулевых отображений, поэтому для нас шкала случайностей сократилась на сей момент до минимума, а это значит, что остаток нашего пути пройдёт без сучка и задоринки, что является полностью только заслугой твоего пончика, который сумел-таки собрать в кучу и настроить на рабочий лад вверенных ему оболтусов.
Впереди нас ждёт Глухое Раздолье, там можно будет и мне немного расслабиться, сходить, наконец, на настоящую охоту, обновить свой поизносившийся гардеробчик; да и тебе Пенелопочка кое-что наверняка там присмотрит, хотя ты у меня, моя пышечка, хороша в любом наряде и в любом возрасте. Больше пока новостей нет, люблю, скучаю и целую тебя, до встречи, радость ты моя единственная, твой Ахилл.
Давно не брался я за свой дневник, не было в последнее время ничего такого, что стоило бы в нём зафиксировать. Всё те же отсталые миры, всё те же провинциальные пейзажи на слабоблагоустроенных объектах. При высадках одни и те же надоевшие расчёты, корректировки, совмещения несовместимых точек времени и пространства центробежно-пульсирующих Вселенных, приближённые определения местных неопределяемых неопределённостей и прочая уже наскучившая мне работа.
Всё чаще вспоминаю те свои занятия, которым я с таким удовольствием предавался в террасно-садовых поселениях средней Аристократии, на родной своей планете, в обществе, пусть и не совсем единомышленников, но воспитанных, с широким кругозором и тонким вкусом приматов, многие из которых совершенно искренне интересовались моим творчеством и даже делились со мною своим временем, обсуждая в долгих беседах последние веяния в режиссуре дихотомических реальностей, коею мой друг Йорик одно время увлекался.
