Входили в казино «непринужденно»: Господин полковник подавал знак «господа, прошу к столу» и сам занимал место в голове процессии. Затем следовали майоры, капитаны, лейтенанты и наконец самыми последними — КОАшники. Но у нас здесь очень часто бывали слушатели офицерских курсов управления. Так что в таких случаях в зал ставили максимальное количество стульев. А так как слушатели входили перед нами, то часто для нас не оставалось ни одного места. Окинув зорким взглядом зал и не обнаружив ни одного свободного места, предоставлялся желаемый случай скромно исчезнуть в пивном погребе казино. Там лишних ждала материнская опека: Намного больше и вкуснее, чем у «господ» наверху в зале.
Внизу, в кругу КОАшников со всех рот школы, я праздновал окончание своего 19-го года жизни. Напитком вечера была «ледяная утка», крюшон из белого вина, лимонного сока и небольшого количества минералки. «Господа» наверху получали по два фужера с этим напитком, а наша мамочка, узнав о моем Дне рождения, подносила кувшин за кувшином. Я такого количества еще не выпивал. А когда на следующее утро я проснулся в не совсем чистой постели, то половину из вчерашнего не помнил. Это был первый «black-out»[9] в моей жизни. И не последний.
Почти в то же время весны 1942 года я выдержал экзамен на бортрадиста и был неслыханно горд, что могу теперь на груди носить знак бортрадиста и тем самым показать всему миру, что имею прямое отношение к летному персоналу… Помимо этого я имел право носить кортик на подвесе. Этим самым я смог бы произвести на женщин большое впечатление, если, именно если, ко всему прочему у меня на груди униформы был бы прикреплен квалификационный знак и, по крайней мере, Железный крест 2-го класса. Но до этого, как казалось, должно пройти еще много времени, т. к. мой путь от ступеней обучения и до боевых задач был еще долог. Я возлагал большие надежды на многие часы полетов по приборам, что невозможно было совершенствовать на земле.
Экзаменационный полет из Эрфурта в Пархим прошел с фарсом. Моими успехами я не был доволен, но экзаменатор — старший лейтенант из соседней роты, поздравил меня после посадке на аэродроме приписки со сдачей практического экзамена. Возможно ему было приказано никого без необходимости не заваливать, а может быть принимать во внимание и то, сколько на обучение было потрачено одного только горючего.
Моя надежда на перевод в школу полетов по приборам провалилась. Я и еще два товарища с нашего курса были вызваны к командиру роты. Тот выстроил нас по стойке смирно и объявил: «
