Надо показать Эмили ключ, который он прислал ей. Ключ от его сердца. Он так написал: «Когда бы ты ни захотела вернуться, возьми этот ключ и приезжай. Это ключ от моего сердца. Какую дверь он открывает, ты знаешь».
Конечно, она знала, что это за дверь. Но никогда бы не смогла сделать этого.
Надо все рассказать Эмили. Она найдет его. Она не будет одинока. Он не оставит ее. Райский сад. Птицы. Цветы. Счастье.
Эмили внезапно проснулась и испуганно посмотрела на мать. Как я могла заснуть?
Лицо Люси было гладким и спокойным, губы улыбались. Эмили нагнулась ниже и заплакала.
— Я вот тут подумал как следует, — Боб смотрел прямо перед собой, — и, похоже, знаю, что тебе делать.
— Хочешь, я угадаю? — грустно улыбнулась Эмили. — Ты вот тут подумал как следует и решил, что мне надо выходить замуж… Именно так я и сделаю, осталось только найти кого-нибудь, кто согласится меня терпеть…
— Эми, я говорю серьезно, так что перестань острить! Так вот… полагаю, что нам с тобой следует пожениться. — Боб посмотрел на Эмили честными голубыми глазами.
Эмили изо всех сил постаралась сдержать смех. После долгой продолжительной борьбы ей это почти удалось, правда при этом она не удержала в руках бокал мерло и на белоснежной скатерти образовалось пятно темно-вишневого цвета. Любого другого, кто обратился бы к ней с подобным предложением, она просто подняла бы на смех, любого… но не человека, который сидел напротив нее за столиком ресторана «Бургоньез».
Боб был единственным ее другом во всем этом местечке, затерявшемся в лесах Висконсина. Он был директором местной школы и по субботам обычно заходил за ней и вел куда-нибудь выпить. Но в настоящий ресторан Боб сегодня пригласил ее впервые. Теперь понятно почему.
Его предложение застало Эмили врасплох — ничего даже отдаленно напоминающего влечение между ними не было. Да и ни одна девушка во всем Иглтрэпе, даже если бы и была по уши влюблена в Боба, никогда бы не рискнула его поощрять из страха иметь дело с его мамашей.
Мать Боба была пожилой вдовой с постным взглядом и вечно поджатыми губами. Единственного сына она считала своей неотчуждаемой собственностью, и все его робкие попытки завести с кем-либо подобие романа вызывали у нее тяжелейшие истерики, заканчивавшиеся сердечными приступами. Говоря откровенно, пригласив Эмили в ресторан, Боб сейчас совершал тягчайшее преступление перед родной матерью. Эмили сделала глубокий вдох.
— Бобби, дорогой… — мягко сказала она, — не думаю, что…
