Человек в белом опустил руку на уровень пояса, провел ею поперек живота и, на глазах свирепо нависшего над ним Диктиса, исчез.
Толпа зашумела.
— Кто это был?
— Куда он, чтоб мне провалиться, делся, Эвнапий?
— Не знаю, но могу одно сказать — это не совсем человек.
— Мама, я хочу домой!
— Тс-с, Леонтий. Сегодня, может быть, сварят преступника. Ты ведь не хочешь это пропустить, правда?
— Кто он, по-твоему, Диктис?
Их предводитель поскреб нечесаную голову.
— Ну что ж, он не тот, за кого я его сперва принял, не обычный странник, проходивший мимо. Я хотел схватить его и поместить под стражу. Если бы он был странником или бродячим торговцем, и забыл отметиться у начальника дворцовой стражи, он подлежал бы наказанию для чужеземцев.
— Ты имеешь в виду, что у него конфисковали бы весь товар и сожгли бы его правую руку у него на глазах?
— Примерно так, на усмотрение начальника стражи. Но я думаю, что он либо чародей, либо одно из главных чудовищ. Собственно, если бы не цвет его кожи, я бы назвал его человекоподобным чудовищем. Какого он цвета? Золотого?
Агесилай кивнул.
— Да, золотого. На материке их называют олимпийцами. Их считают не слишком плохими. Как говорят жители материка, они много раз помогали людям.
— Они помогают людям, потому что это им выгодно, — прорычал Диктис. — Нет, я не имею ничего против них, — поспешно объяснил он Агесилаю. — Но у них свои интересы, и людям следует держаться от них подальше, если они не хотят серьезных неприятностей.
По тому, как поспешно Диктис добавил последнее замечание, Перси понял, что тот испытывает определенный страх перед теми, кого он назвал «главными чудовищами». Очевидно, обычные чудовища представляли собой нечто иное, поскольку Диктис за ними охотился, а царь содержал их в некоем подобии зоопарка. Но почему золотокожий чужестранец проявил такой интерес к Перси? Имел ли он какое-то отношение к тому, как Перси здесь оказался?
Он уже давно перестал ощущать свои запястья и лодыжки, и размышлял о том, не собираются ли они подвесить его на городской площади в качестве постоянного украшения, когда послышался мелодичный звон металлических доспехов и неровный топот ног.
— Полидект, царь Серифа, желает видеть пленника, — произнес хриплый голос.
Перси вздохнул с неподдельным облегчением, когда два человека вновь взвалили шест на плечи и понесли его по главной улице. Ему не только предстояло оказаться там, где его историю наконец могут выслушать, но он узнал и название островного царства, куда столь бесцеремонно закинула его сбившаяся с пути ванна.
