— Мэри, простите, я не хотел обижать вас, не хотел расстраивать из-за того, что случилось давным-давно и живет лишь в памяти двоих людей. Эта тема совершенно не стоит вашего внимания.
Мэри показалось, что она тонет в темных озерах его глаз, опушенных густыми черными ресницами, и она осмелилась высказать то, что было у нее на душе.
— Меня тревожит все, что делает вас несчастным, Йэн. Ваши беды — мои беды.
Он взял ее руку и прижал к своей груди.
— Мэри, вы такая изумительная смесь нежности и силы, и вы так проницательны! Мне придется тщательнее следить за своими словами, чтобы сохранить ваш душевный покой. Однако я чувствую, что ваша забота может излечить любую рану. Вы достойны самого лучшего. Господи, почему вы вообще согласились выйти за меня замуж?
Ее сердце словно перевернулось в груди. Неужели он когда-нибудь сможет хоть немного полюбить ее? Как же хочется в это верить! Робкая надежда согрела ее сердце, и своим ответом она невольно выдала больше, чем хотела бы:
— Потому что мне необходим был кто-то, о ком я могла бы заботиться, Йэн. Кто-то, кто заботился бы обо мне. Я расспрашивала вас потому, что хочу стать частью вашей жизни, вашей семьи.
И тут он осознал, наконец, что так мучило его весь этот день. Как ни отмахивался он от дурных предчувствий, в глубине души Йэн знал, что этой девушке предстоит испытать горечь обид и оскорблений. Разговор с Мэри о смерти брата живо напомнил ему, как суров старый граф. Он не отнесется с уважением к женитьбе на Мэри, как вообще не уважал ни одно из решений сына.
Йэн искренне сказал, что Мэри заслуживает самого лучшего. На что же он обрекает эту чудесную девушку? Он должен освободить ее от себя! Они добьются признания брака недействительным! Потом он устроит ее будущее, обеспечит приличным содержанием. Это единственный способ исправить создавшееся положение. Мэри должна быть свободна! Ведь именно ее независимость привлекла и его с самого начала.
Он осторожно отвел ее руку от своей груди и сказал:
— Мэри, пройдем в нашу комнату. Я должен вам кое-что сказать.
Ее ресницы затрепетали, щеки залились легким румянцем. Йэн нежно пожал ей руку, поняв ее мысли. Но теперь он не собирался овладеть ею, какое бы разочарование ни испытывал, потеряв надежду на утоление страсти — своей страсти и страсти, дремлющей в ней.
— Окажите любезность, дайте мне несколько минут перед тем, как подниметесь в комнату. — Ее голос прозвучат хрипловато.
Когда через пятнадцать минут Йэн постучал, то почти не расслышал ее ответа. Он вошел, медленно прикрыл за собой дверь, собираясь с силами для неизбежного разговора, но, когда увидел Мэри, решимость покинула его.
