– А училась ты где?
– Закончила специальные курсы, работала медсестрой. Чтобы на врача нормально выучиться, деньги нужны. А их не было… Родители тоже по специальности работы не нашли, да и с языком проблемы были, перебивались, как могли. Сейчас они на пенсии.
– Но они же у тебя в России вроде оба инженеры, с хорошей работой были!
– Знаешь, сколько тут таких советских инженеров! – махнула рукой Милка и закурила. – Как собак нерезаных! Для многих работать кассиром в магазине – большое счастье. Пробиться очень трудно.
– А личная жизнь?
– По-всякому было. Познакомилась на пляже в Натании с Дороном, он коренной израильтянин – в третьем поколении. Хотя бабка тоже с Украины была, из Умани. Вышла за него замуж, в девятнадцать лет Данку родила…
– А что муж?
– А ничего, объелся груш. Пять лет назад разошлись. Все-таки тяжело с ними, с сабрами, жить. И скучно. Мне какого-то движения хотелось, а Дорону ничего не надо было, все деньги экономил. Это тут тоже национальное хобби. Хотя мы бизнесок тут раскрутили, и не один, у него с приданым от родственничков и так все в порядке было – они недвижимостью занимались. Но каким же он оказался жутким жмотом, ты бы знала! Мы с ним за границей в путешествии даже ни разу не были, он считал, это лишние траты. В общем, развелись мы по согласию, слава богу, осталась мне квартира в Тель-Авиве и небольшая турфирма. Так я ею одна занималась все последние годы, дела хорошо пошли, теперь у меня туристов – лом. Особенно из России. С каждым годом – все больше! Кстати, хочешь завтра на экскурсию поехать? – вдруг хлопнула себя по лбу Милка. – У меня VIP-группа в Иерусалим едет, всего четыре человека, а автобус – на шестнадцать.
– Конечно, хочу!
– Замечательно. К тому же поедет мой лучший экскурсовод, Шмуэль, между своими отзывается на Шмуль или Шмулик. Он тут уже лет тридцать живет, все знает. Очень умный и рассказывает хорошо, только стеснительный очень. Не обращай внимания!
– А ты сама не поедешь?
– Нет, – отрицательно покачала головой подруга. – Не люблю я Иерусалим, если честно. Мне мой Тель-Авив больше по душе. Молодой, в нем всегда кипит жизнь. Пусть снобы и говорят, что это город израильского порока, выросший вокруг кладбища, в котором нет истории… Мне дела до таких разговоров нет. Знаешь, как я люблю эти улочки, пабы, ресторанчики!..
– А как же Иерусалим, вечный город?
– А что Иерусалим? Он мне кажется мертвым, застывшим… Чувствую там себя пришибленной, скованной, чужой. Хотя это религиозный центр, святыня трех религий, я все понимаю. Город, где жил царь Давид, царем Соломоном был построен Храм и все такое. Но я не очень-то религиозный человек. Если честно, мне все это фетиши напоминает, мозги грузит. Это странно, – Милка вплотную приблизилась ко мне и, дохнув перегаром, сказала шепотом: – Там даже машины как-то по-другому водят, более тормознуто. Я люблю Тель-Авив, его свободу, суету улицы Шенкин, автобусную станцию Арлозоров, вывески, бурные ночки в шумных кафе. Такая я, грешница. Ты знаешь, как переводится «Тель-Авив»?
