В одном месте на набережной стоял танк, замаскированный под памятник танку. Инга и Георг с опаской обошли его стороной, продираясь через жасминовую заросль и цепкие ветки акаций.
Наша парочка перебежала улицу, через всю ширину которой протянулся надутый узким парусом транспарант. "Любовь - это орудие совершенствования расы" было написано на нем за подписью Голощекова, хотя это была цитата из П. Успенского. И вот с левой стороны уже потянулась длинная чугунная ограда, за которой виднелся Успенский собор Русской Православной Церкви, чьи купола были неумело укрыты маскировочной сетью. Возле расписных врат стоял молодой поп в черной рясе и в черной же джинсовой курточке. С тревогой он озирал немилостивые небеса. Инга на ходу перекрестилась, чем несколько удивила Георга. "Ты разве православная? - спросил он, но ответа не получил. Инга шла молча, глядя через ограду, за которой теперь виднелись деревянные и металлические кресты, каменные надгробья и другие памятники, увенчанные увядшими венками. Это было старое русское кладбище.
Георг оглянулся, выискивая глазами знакомый памятник одному человеку, но понял, что он остался позади. Тот человек лежит почти у самого входа в Успенскую церковь под овальным могильным камнем, с высоким каменным же крестом, покосившимся от времени. На могильном камне вырезано: "Статскиiй совьтникъ, Александръ Федоровичъ КЕРМИКЪ, бывшiй управляющимъ Каузинасскаго государственнаго банка".
Последние годы Георг завел привычку: по весне, каждое 9-е мая, вместе с колонной русскоязычных демонстрантов посещать этот старый некрополь при Успенской церкви. Пройдя скорбной кипарисовой аллеей, сначала побыть на митинге у подножия монумента "Скорбящая мать", где похоронены русские солдаты, павшие во время освобождение Каузинаса от немецко-фашистских захватчиков; после чего обязательно минут пяток постоять у могилы бывшего управляющим банка. Даже попытался как-то раз выправить тяжелый крест, но это оказалось выше человеческих сил, во всяком случае, выше его, Георга, сил.
Причина притягательности могилы Кермика для Георга была ему понятна, не стоит ничего искать здесь таинственно-магического. Просто младший брат Георга, Андрей, тоже служил в этом банке, но уже в наше время, естественно. Служил инкассатором. И как-то в один препакостный ноябрьский вечерок взял да и покончил все счеты со своей жизнью, причем сделал это именно в здании банка. И что позорнее всего - в туалете. Эту деталь Георг никогда не упоминал, если доводилось сообщать знакомым о смерти брата, а, бывая в правобережном Каузинасе, проходя мимо здания банка, старался не смотреть на пыльное, никогда не мытое окно ЭТОЙ КОМНАТЫ. Оно было одно такое среди ряда чистых окон второго этажа. И эта грязь ложилась единственным темным пятном на светлый образ брата.
