"Кажись, начинается..." - сказал мужик, сидящий напротив меня с книгой Адама Голощекова "Пора".
"Ничего не начинается, - возразила толстая баба, закрывая книгу того же Голощекова, "Послание к литавцам", и запихивая ее в сумку, подстать своей комплекции, - хватит панику-то пороть!"
Они сцепились, как кошка с собакой. Остальные пассажиры увлеченно разгадывали кроссворды. Не перестаю удивляться: как все-таки быстро наше некогда самое читающее в мире общество трансформировалось в общество, разгадывающее кроссворды.
И только парочка китайцев на задних местах сидела тихо-тихо. Они не вмешивались в распри европейцев. На их плоских лицах играла загадочная полуулыбка, будто они знали такое, о чем мы, европейцы, не догадываемся, а когда поймем, то станет слишком поздно и ничего изменить уже будет нельзя.
Когда наш автобус подъезжал к Бульвару им. Голощекова, я их увидел. По краю дамбы стояли танки. Или похожие на них бронированные чудовища на гусеничном ходу. Штук пять, наверное. Видимость из-за тусклых фонарей была отвратной. Они стояли компактной группой. Один из них двигался, пятясь задом, уплотнял группу.
"А танки-то зенитные", - подумал я. Из башни последней машины торчали два тонких ствола, задранные кверху. Мужик перестал лаяться с женщиной, посмотрел в окно и сказал уверенным голосом ветерана войны и знатока боевой техники: "Самоходные зенитные установки "Шилка" и ракетная - "Ястреб-2". Эти как шмальнут - мало не покажется..."
Мне подумалось, что бронетехника занимает позицию для отражения воздушного налета. Это место, на мой взгляд, было весьма удобным. Справа машины были прикрыты склоном дамбы, слева - шла высокая стена деревьев. И между тем - прекрасный обзор. Очень удобная позиция для противовоздушного комплекса.
На бульваре стоял военный регулировщик, движение машин было скованным. Какое-то время параллельным курсом с нами катил по рельсам новенький "гладиолус", весь разрисованный рекламой на мотоциклетную тему. На задней площадке моновагонна, хорошо видимая в ярком аквариумном свете, стояла девушка или молодая женщина, очень красивая. Паниковский был бы в экстазе. Положив руки на горизонтальную оконную штангу, она смотрела на мир грустными глазами.
Я загадал, если она взглянет на меня, хотя бы мельком, то мои картины на выставке ожидает успех. Однако чУдная фемина смотрела на "мерседес", который вклинился между моим автобусом и ее трамваем. "Ну взгляни же, взгляни на меня!" - умолял я "чудное виденье", "гения чистой красоты". Я взывал к ней мысленно, телепатировал, надрывая мозг, едва сдерживаясь, чтобы не ударить кулаком по глуховатому стеклу. Но все мои усилия были тщетны. И лишь когда мы разъезжались - она направо, я прямо, - и проклятый "мерс" газанул вперед, женщина подняла на меня глаза. Наши взгляды встретились лишь на мгновенье и тут же разошлись навеки. И уже (но все же ликуя!) я видел удаляющуюся, аэродинамически зализанную корму "гладиолуса".
