- На Карела и тяжелые травмы не очень действовали, - сказал Таланов. - Я был с ним в том рейсе "Сириуса"... знаешь, когда погибли Беренс и Фальковский на астероиде и Карел их разыскивал. Случилось это все на глазах у Карела, Беренс был его лучшим другом, а помочь ничем нельзя было... Так вот, если Карел тогда не сошел с ума, пять лет назад...
- Понятно, - сказал Виктор. - Пойдемте к нему, энергии, наверное, уже начал действовать.
Карел сидел, растерянно озираясь.
- Что со мной творится? - голос звучал спокойно, но видно было, что Карел испуган. - Я что - заболел?
- Да, немножко, - Виктор сел к нему на койку. - Как ты себя чувствуешь сейчас?
- Лучше. Что это было?
- Расскажи, что ты чувствовал, - вместо ответа попросил Виктор.
Карел нахмурился.
- Мне трудно, - сказал он. - И потом... я боюсь.
- Чего боишься?
- Мне кажется, если я буду рассказывать, это вернется.
Виктор вздохнул.
- Расскажи, - мягко повторил он. - Нам нужно знать, в чем дело, иначе...
Он не договорил. Лицо Карела исказилось от страха.
- Что иначе? Я все еще болен? Я не выздоровел?
- Послушай, Карел, надо спокойней, - вмешался Таланов. - С тобой бывали вещи похуже, а ты выпутывался. Со всеми бывало всякое, верно?
- Такого не было, - убежденно сказал Карел. - То все было вне меня, понимаете? А это - внутри. Поэтому я боюсь. Я теряю себя.
- Ну, объясни, что это значит.
- Не знаю, как объяснить, - Карел помолчал. - Сначала я вдруг подумал, что все это ни к чему. Ну, все, что мы делаем. Просто мне стало неинтересно. И вы, и все кругом, и я сам. Но когда мне говорили: встань, ходи, садись, - я это делал. Только уже будто не я, а кто-то другой, внутри меня.
Он тревожно посмотрел на товарищей.
- Это душевная болезнь, да? - спросил он.
- Не думаю, - сказал Виктор. - Откуда у тебя вдруг душевная болезнь? Ты же не новичок в космосе.
Лицо Карела немного прояснилось.
- Это верно, - сказал он. - Но только что же тогда? Понимаете, мне потом стало казаться, что все вокруг не настоящее. Как во сне. Или будто на картине нарисовано, только движется.
- Это как понять? - спросил Виктор.
- Да не знаю. Ну, плохая картина, такие тусклые краски, словно они выцвели, да и вообще нарисовано неубедительно. А сам я будто высох, уменьшился. И внутри меня кто-то сидит. - Лицо Карела опять свела гримаса страха и отвращения. - Я иду, а это будто кто-то другой идет, не я, не мое тело. Или, может, мое, но ведет его кто-то другой. А сам я как будто невесомый... - Он вдруг застыл, глаза его уставились в одну точку. - Это опять начинается... Не надо было говорить! Я знал, что не надо говорить!
