Похоже, дядюшка Джое знал своего племянника гораздо лучше, чем родной отец! Не полагаясь на письмо, он сам поехал с племянником уговаривать доктора Дарвина. А тот весьма уважал мнение Веджвуда. К тому же, советуя сыну отказаться от поездки, он имел неосторожность сказать:
- Я соглашусь, если хоть один здравомыслящий человек посоветует тебе ехать.
Теперь сын напомнил ему эти слова, и доктору Роберту Дарвину пришлось скрепя сердце сдаться.
Никакого жалованья натуралисту не полагалось. Чарлз должен был путешествовать на собственный счет.
- Не беспокойся. Мне хватит. Нужно иметь особые способности, чтобы умудриться во время плаванья тратить больше, чем я стану получать от тебя, - решил он успокоить отца.
- Но мне все твердят вокруг, что ты весьма способен, - с кривой усмешкой ответил отец.
Чарлз помчался в Кембридж. К счастью, место, кажется, еще никем не было занято.
Но Судьба, видно, решила в наказание немножко помучить юношу. Он вдруг узнал, что капитан не хочет брать его на корабль! Так Фиц-Рой написал одному своему приятелю, а тот сообщил об этом Генсло.
Дарвин не мог понять, чем не понравился капитану. Ведь они никогда не встречались, Фиц-Рой наверняка ничего не знал о нем. Теперь ему так хотелось ехать в дальние края, что он проявил довольно редкостную, пожалуй, для него активность и настойчивость: отправился в Лондон и встретился с Фиц-Роем. Капитан прекрасно его принял и объяснил, что собирался взять натуралистом одного из своих друзей. Но тот отказался. Место свободно. Рекомендации у Дарвина превосходные. Нет никаких причин, чтобы ему не стать натуралистом экспедиции на корабле его величества «Бигль»[4].
Капитан совершенно очаровал Чарлза. Он предложил ему во время путешествия обедать с ним, тут же извинившись, что трапеза будет простой, без вина и деликатесов. К услугам Дарвина все книги, инструменты и оружие в капитанской каюте. Об оружии молодой капитан говорил почему-то особенно многозначительно - это внушало надежды на приключения.
Только много позднее Дарвин узнал, что и после свидания с капитаном судьба его висела на волоске. Оказывается, Фиц-Рой очень увлекался модной френологией, а форма носа у Чарлза ему решительно не понравилась. По учению великого физиономиста Лафатера, человек с таким носом не мог обладать ни энергией, ни решимостью, необходимыми для кругосветного плаванья. К счастью, Фиц-Рой не принял эту теорию на веру, а решил проверить ее на практике.
