Ну, так Владимир не просто крестил Русь, он сделал это при таких обстоятельствах, чтобы сама мысль о зависимости не могла бы прийти в голову. Приставил нож к горлу священнику и вежливо так просит: «Батюшка, окрестите меня!»
С конца X века прежний разбойничий порядок даже не то что исчезает… Он скорее делается частью более широкого государственного порядка на Руси. Дань собирается, собранное продается в Византию, но на престоле сидят люди со славянскими именами, и они уже не считают Южную Русь своей добычей. Сама же Русь становится частью христианского мира, и притом вовсе не подчиняется Византии.
988 год сияет в русской истории как дата крещения Руси…
Позволю себе считать этот год годом, когда Русь окончательно перестала быть торговой факторией Византии.
Две части одной страны
Разумеется, Северная Русь тоже платила дань. Словене, кривичи, меря платили дань… Но платили в совершенно другой форме, чем это делалось на юге. Не проходило полюдье, не ездили по городам и весям вооруженные дружинники, не выколачивали из населения все, что можно продать в Византии. На Севере не доходили до отчаяния, не убивали князей, возвращавшихся за новой порцией дани.
Северная Русь платила князьям, платила много — две тысячи гривен, то есть 400 килограммов серебра в год. Огромная сумма даже для наших времен. Но на Севере давно уже дань стала обычнейшим налогом, а не ограблением побежденного. На что имелись сразу две причины: моральная и материальная.
Моральная состояла в том, что именно Северная Русь призвала династию Рюрика. Считать Рюриковичей своими князьями по выбору имели право четыре племенных союза — два славянских (словене ильменские и кривичи), два финноугорских (весь и чудь). Но ведь и князья из династии Рюрика считали эти племенные союзы самыми «своими» и самыми надежными.
Судя по многим признакам, князья Древнерусского государства относились к Северной Руси примерно так же, как французские короли относились к Иль-де-Франсу — буквально «острову французов». На этой небольшой территории сложились и французский этнос, и французская государственность. Отсюда Франция постепенно расползалась, завоевывала сначала совсем родственные Овернь и Шампань, потом более далекие Лангедок и Прованс, совсем чуждую французам кельтскую Бретань…
Материальная причина состояла в том, что волочить через волоки собранную дань было трудно, дорого, да к тому же и не очень надо. Ведь из Новгорода и Ладоги водные, удобные пути вели на запад, в Данию и Германию, во Францию и Британию, в Скандинавию и в земли фризов, будущую Голландию. Зачем долго и трудно везти в Византию, если сбыть можно и поближе, а князю отдать серебром? Так и удобнее, и легче, и выгоднее — ведь если отдавать шкурки бобра или куницы, то учитывается их стоимость на Руси… Низкая стоимость. Князь все равно загонит шкурку в Константинополь и получит другую цену, высокую; разница пойдет, конечно, князю.
