Но чтобы могла развиться сельскохозяйственная экономика, сменившая скотоводческую культуру кочевников, нужны были соответствующие ценности — идеология, убеждавшая большое число людей коллективно трудиться, строить и поддерживать принадлежащие общине плотины. Без этих плотин, удерживавших ил и воду на берегах Нила, они ушли бы обратно в реку, а в этой стране почти не было дождей. Чтобы действовала такая система орошения, необходимая для выращивания урожая, нужна была строжайшая дисциплина.
Вероятно, вследствие этого постоянства погоды и разливов Нила у древних египтян развилась идеология, очень непохожая на нашу. В центре внимания всей жизни была смерть. Вера в загробную жизнь, более реальную, чем сама жизнь, выработала социальную дисциплину, позволившую им вкладывать в будущее больше капитала, чем в любом обществе после них. Фараоны жили в глиняных дворцах, но хоронили их в монументальных каменных сооружениях. Доля времени и ресурсов, ушедшая на строительство пирамид, при технологиях, которые применяли египтяне, для нас просто непостижима (26). Когда нильская долина была под водой во время разлива, вся рабочая сила мобилизовывалась на полгода, чтобы строить эти монументы, удивительные даже для современной технологии (большая пирамида в Гизе выше римского собора Святого Петра) (27). В течение всей жизни фараоны копили сокровища, чтобы унести их с собой в вечную жизнь. Простые люди старались устроить себе скромные гробницы, чтобы совершить то же путешествие в вечную жизнь, что и фараоны из своих великолепных гробниц (28).
Коллективные потребности были важнее индивидуальных — насколько нам известно, у египтян не было самоанализа и личного мнения (29). Идеология, заинтересованная в далеком будущем и не заинтересованная в индивиде, была столь же важна для их длительного благополучия, как и разливы Нила, доставлявшие им плодородный ил.
У римлян, напротив, успех объяснялся не технологией, а идеологией. Вот что сказал об этом их современник, военный историк Вегеций: «Римляне менее плодовиты, чем галлы, меньше ростом, чем германцы, слабее, чем испанцы, не столь богаты и хитроумны, как африканцы, они уступают грекам в технике и в понимании человеческих дел. Но они обладали способностью к организации и даром господства» (30).
Эта единственная в своем роде система ценностей давала им армии с несравненной дисциплиной, выполнявшие приказы, когда другие отказывались повиноваться
