Словом, у тети Души, казалось, не было собственной жизни: она жила исключительно жизнью своих питомцев. Правда, иногда, уложив их в постельки, перекрестив по несколько раз каждого, и, убедившись, что дети спят, она подходила на цыпочках к окну, приподнимала край шторы и долго смотрела на темнеющее небо и ласковые звезды, испытывая при этом какую-то необъяснимую щемящую тоску.
И в такие печальные минуты эта маленькая худенькая, голубоглазая девушка думала, что где-то далеко-далеко от неё на это самое небо, на эти звезды смотрит дорогой, любимый ею человек. И она твердо верила, что он тоже думает о ней, как и она о нем, и он весь полон преданности и привязанности к ней, далекой своей невесте. На груди тети Души висел золотой медальон с его изображением: с этим медальоном она не расставалась никогда.
Это случилось на девятый день кончины жены брата.
Она умерла от чахотки. Смерть её не являлась неожиданностью для её семьи. Напротив, все давно уже примирились с печальной необходимостью скорой потери, и ждали с тоской исхода, могущего облегчить муки несчастной страдалицы.
Наконец, исход этот наступил. Матери семьи не стало.
Тетя Душа, успевшая уже привыкнуть к стонам и капризам труднобольной, сданной на её попечение, так сжилась с постоянными заботами о чахоточной золовке, что не чувствовала никакого труда в уходе за ней и горько оплакивала теперь умершую Марию Александровну.
Дети мало видели в последний год мать, несмотря на совместную жизнь, благодаря её болезни, тянувшейся бесконечные годы.
Шестнадцатилетняя Симочка, четырнадцатилетние близнецы Стива и Миша своим воспитанием и уходом за ними были целиком обязаны тете Душе. Мать свою они, до последнего года её жизни, видели только по два раза в день, утром и вечером, когда они являлись здороваться и прощаться в комнату больной, так как малейшее волнение и долгие разговоры были строго на строго запрещены пользовавшим Марию Александровну врачом.
Василий Васильевич Гагин крепко любил жену, но это был очень занятой, деловой человек, работник и кормилец семьи, успевший хорошо познакомиться с лишениями и невзгодами жизни. Ему некогда было предаваться слезам и скорби, потому что надо было доставать денег на похороны и сопряженные с ними расходы.
И опять та же тетя Душа приняла последний вздох умиравшей, омыла и одела покойницу, украсила её гроб скромными цветами, разносила неизбежные объявления по редакциям, и своими слабенькими, почти детскими ручками поддерживала забившуюся на краю могилы в нервном припадке Симочку.
