— Почему? — встревожился цыганенок. — Ты не ешь ее?
— Не потому, что не ем. Ловить ведь запрещено?
— Только нам с тобой запрещено, — успокоил мальчик. — Другой сунет деду Марину поллитру, и он закрывает глаза.
Я засмеялся и положил рыбу в багажник. Потом достал свои рыболовецкие снасти и, отобрав несколько крючков, протянул их Яше.
— Мамочка! — воскликнул он. — Ты живешь по-царски, дяденька!
Потом он смерил меня недоверчивым взглядом:
— Ты в самом деле даешь их мне?
Он взял с благоговением крючки, достал откуда-то из-за пазухи спичечную коробку и спрятал бесценный дар. Едва успев сунуть коробку на прежнее место, он вдруг с испуганным видом воскликнул:
— Дед Марин идет! Запирай багажник!
Рыбнадзор появился внезапно. У старика был сонный вид, и он щурил глаза при ярком солнце. К его щеке пристала соломинка.
— Ну как, поплавал? — спросил он.
— Поплавал, — ответил я и угостил его сигаретой.
— И меня покатал, дедушка Марин, — с гордостью вставил Яша.
Но лучше бы он помолчал.
— А ты все еще тут! — гаркнул старик. — Я что тебе говорил, нечисть этакая! Чтобы духу вашего тут не было! Марш!
Он замахнулся вытертой до блеска палкой, но Яша уже улепетывал мимо ивняка в сторону шоссе.
— А ты! — пнул дед Марин спящего Яшиного дружка. — Дома дрыхни сколько влезет, а тут тебе не место.
Мальчишка проснулся, испуганно вытаращил глаза, вскочил на ноги и кинулся прочь, однако старик все же успел стукнуть его палкой по заду.
— Бандюги проклятые! — кричал вслед беглецам старик. — Глаз не сомкнуть из-за них.
Ворча и бранясь время от времени, старик потопал в обход залива — на противоположном берегу появились другие мальчишки.
Притащив лодку на траву, я быстро разобрал ее, рассовал части в мешки и укрепил их на багажнике. Настало время и мне собираться домой. Переодевшись, я завел мотор.
Когда машина выехала на дорогу, я заметил далеко впереди две маленькие фигурки. Поехал вдогонку. Как я и предполагал, это были Яша и его веснушчатый приятель. Они брели посреди дороги, лениво шлепая босыми ногами и поднимая тучки пыли.
Я остановил машину и открыл дверцу.
— Ну, залезайте! Была не была, подвезу вас до Хисара. Ты, Гатё, садись сзади, а Яша сядет рядом со мной!
Лицо цыганенка вдруг расцвело, да иначе не скажешь, на его лице расцвела самая красивая улыбка, какую я когда-либо видел в своей жизни. Он влез в машину, сел возле меня и притих. И молчал до самых городских окраин, где выстроились в ряд одинаково новые домики цыганского квартала.
