В двух километрах от города, у большой излучины реки, в непроходимых зарослях светло-зеленого ивняка, где в самое знойное лето трава сохраняет свою мягкость и свежесть, мы устроили себе убежище. Тут мы хранили наше оружие: деревянные ружья и сабли, тут, лежа на животе, мы читали измятые от длительного ношения за пазухой романы о пиратах и благородных разбойниках. В этом дивном потайном месте мы создавали нашу чету, и я до сих пор помню тот день, когда, дрожа от волнения, мы порезали карманным ножом пальцы и, смешивая кровь, клялись хранить до гроба верность друг другу, защищать бедных, сирот и вдов, всеми силами бороться с жандармами — нашими злейшими врагами — и никогда не водиться с девчонками.
Нас было семеро мальчишек не моложе восьми и не старше двенадцати лет. Все мы жили в Старой слободе, там, где, прижавшись одна к другой — садов здесь не было, — в невообразимой пыли и грязи ютились лачужки городской бедноты. Родители большинства из нас были рыбаками или работали на кирпичном заводе, и только я один в чете был, так сказать, аристократ. Мой отец служил инкассатором, то есть был человеком умственного труда, а не физического; кроме того, на пасху мне сшили штаны из новой материи — нечто необычное для нравов Старой слободы, где штаны переходили по наследству от отца к сыну, от брата к брату.
Нашим вожаком был Ванька — низенький, крепко сбитый мальчуган с наголо остриженной головой и веснушчатым курносым лицом. На его левой руке, у самого локтя, красовался вытатуированный синий якорь с надписью «Дерзкий». Татуировку сделал ему его брат, моряк, и Ванька очень ею гордился. В чете были мальчишки побольше и посильнее его, но Ваньку сделали главарем его почти кошачья сноровка, его сообразительность, острый ум и язык, а также то, что у него был брат герой — не моряк, а другой. Этот другой таинственный брат уже три года сидел в Плевенской тюрьме «за политику», как говорил Ванька. Кроме того, у нашего Ваньки было еще одно преимущество: он был сирота. Отец его, лучший рыбак во всем городе, два года назад уплыл на лодке по реке и больше не вернулся. Пустую лодку его обнаружили на другой день, а труп так и не удалось найти.
— Пьян он был тогда, — рассказывал нам Ванька. — С горя напился. За день до этого его вызывали в полицию, все из-за старшего брата…
А как выпустили — он прямо в корчму… Домой пришел хмурый, избил маму и меня, а ночью смылся… Я слышал, как он собирался, но откуда я знал… И потом, я рассердился на него за то, что побил меня… А как с ним было весело, когда он был трезвый!.. Как начнет, бывало, играть на мандолине румынские песни, ноги сами танцуют!..
