— Где наш больной? — с ходу спросил он. — Я имею в виду русского, который сегодня утром выпал из поезда.
— Он на втором этаже, — сообщила фрау Мюллер. Ей было лет пятьдесят. Среднего роста, плотная, коренастая, почти без шеи и с копной рыжих кудряшек. Очевидно, она считала, что такая глупая прическа ее молодила. В одном она была права: эта прическа привлекала к ней внимание.
— Тогда пройдемте вместе, — потребовал комиссар. — Что с ним произошло? Он не сломал ногу?
— Есть внутренние повреждения кости, сразу две трещины. Мы сделали рентген и все определили. Но ничего страшного. Мы уже наложили гипс и считаем, что недели через две он поправится.
— С ним можно переговорить?
— Можно, но недолго.
Они поднимались по лестнице.
— Он что-нибудь говорил? — уточнил комиссар. — В бреду или когда его к вам доставили.
— Он не был в бреду, — отчеканила фрау Мюллер, — я же вам сказала, что у него незначительные повреждения. Была сильная боль, мы сделали ему успокаивающий укол. Больше ничего. Наложили гипс, повязку, еще раз сделали рентген. Я думаю, что он сейчас спит, но мы можем разбудить его.
Они поднялись на второй этаж.
— Он в крайней палате, — показала в конец коридора фрау Мюллер.
— А где сотрудник полиции? — спросил комиссар.
— Сейчас время обеденного перерыва, — пояснила она, — поэтому двадцать минут назад мы отпустили его на обед. Он вернется через сорок минут.
— И здесь никого нет? — растерялся Реннер.
— Для чего нужно его охранять, если он все равно лежит в гипсе? — снисходительно улыбнулась фрау Мюллер. — Он никуда не сможет убежать.
Комиссар не стал ее слушать и поспешил к палате. Рывком открыл дверь, сделал несколько шагов по направлению к лежавшему на кровати мужчине и злобно выругался. Дронго и фрау Мюллер вошли следом. Несчастный Руслан Хадыров лежал в своей кровати. Даже по положению его головы и неловко лежавшей руки было понятно с первого взгляда, что он мертв. Шею стягивал обрывок провода.
Комиссар взял его руку, пытаясь нащупать пульс. Затем отрицательно покачал головой.
— Что? — встревоженно спросила фрау Мюллер. — Вы хотите сказать, что его задушили?
— Да, — кивнул комиссар, — именно это я и хочу сказать. Тело еще теплое, значит, задушили совсем недавно, возможно, несколько минут назад. Как раз в тот момент, когда прожорливый полицейский, обязанный неотлучно дежурить у палаты раненого бандита, отправился обедать. Или вы нарочно отправили его обедать, чтобы позволить убийце придушить вашего больного?
