Богатство было для меня чем-то вполне обыденным и, более того, само собой разумеющимся. Зиму и часть весны мы проводили в Валуеве, где штат прислуги достигал сотни человек – моя матушка обожала, чтобы по первому ее зову к ней сбегалась дюжина горничных. Мои старшие братья посещали Михайловское юнкерское училище, и разница в возрасте – с Сашей в четырнадцать лет и Осипом в одиннадцать – давала о себе знать. Они представлялись мне ужасно взрослыми и серьезными, хотя им было в то время восемнадцать и пятнадцать лет.
Моим другом, соперником и партнером по всем шалостям и проказам был Николя – на фотографиях и семейном портрете, исполненном в 1904 году художником Валентином Серовым, нас не отличить – мы в самом деле были до чрезвычайности похожи. Облаченные в одинаковые костюмчики из шелка и кружев, с льняными волосами, серо-голубыми глазами и толстыми щеками, мы выглядели как двойняшки. Матушка называла нас «Teufelsengelchen»[12].
О, чего мы только не делали с Николя! Гоняли голубей, вдохновенно слушали леденящие кровь предания о таинственном вулкодлаке, которыми по вечерам потчевала нас старая Герменгильда, любимая служанка бабушки, приехавшая в Россию еще девочкой из далекой балканской Герцословакии, собирали рогатых жуков и отвратительных мохнатых гусениц, чтобы подложить их в постель строгой французской гувернантке мадемуазель Шантильи или напустить мерзких пауков в платяной шкап ее сопернице, смешливой англичанке мисс Нортокс, бегали на пруд в компании с крестьянскими детьми, прятались от родителей в собачьей конуре, наслаждались тем, как нас разыскивает добрая сотня человек в течение всего дня, проникали на дачи, где отдыхали степенные жители столицы, в основном чиновники, врачи и адвокаты, воровали в садах яблоки, обжирались малиной и клубникой, играли в «ковбоев и индейцев», планировали удрать из дому и, подобно мистеру Филеасу Фоггу из жюльверновских «Восьмидесяти дней вокруг света», совершить кругосветное путешествие, писали письма «многоуважаемому мистеру Шерлоку Холмсу» на Бейкер-стрит, 221-В, слезно умоляя великого сыщика отыскать нашего любимца, без вести пропавшего коккер-спаниеля Джереми и… и… и…
Болтать на безупречном французском, английском, герцословацком и немного по-итальянски (шеф-повар был родом из Милана) мы научились чрезвычайно рано. Как-то, во время очередного приема, где нас, детей, подвергали разнообразным мучениям собравшиеся гости (от нас требовалось чинно сидеть на стуле, положив руки на колени, не встревать в разговоры и не докучать взрослым), ко мне обратился седой старичок в черном фраке, бряцавшем сверкающими орденами, кажется, бывший министр юстиции или просвещения.
