Девушка, уступившая ему место, придвинулась вплотную, хота все стоящие пассажиры качнулись в этот момент в другую сторону.
— Я совершенно уверена, что где-то встречала вас прежде, — начала она с некоторой неуверенностью, а затем все быстрее, словно вспоминая слова: — Меня зовут Ифигения Смит, и если вы скажете мне ваше имя, я обязательно вспомню, где нас познакомили.
Ирвинг Боммер мысленно глубоко вздохнул и откинулся на спинку. Наконец-то биология пришла к нему на свидание.
К служебному входу в «Универмаг Грегворта» он подошел уже в сопровождении стайки женщин. Когда лифтер отказался впустить их в лифт, предназначенный только для персонала, они окружили шахту лифта и смотрели на его вознесение так, словно он был Адонисом, а зимнее равноденствие уже приближалось.
Хамфрис застукал его в тот момент, когда он расписывался в журнале.
— Опоздали на семь минут. Скверно, Боммер, скверно, Мы ведь постараемся вставать вовремя, не так ли? Очень постараемся.
— Забыл завести будильник, — промямлил Боммер.
— Мы ведь больше не станем этим оправдываться, правда? Будем взрослыми, работая в «Грегворте»; признаем свои ошибки и попробуем исправиться. — Заведующий чуть-чуть затянул узел безупречно повязанного галстука и нахмурился. — Что за странный запах? Вы что, Боммер, не мылись?
— Женщина пролила на меня что-то в метро. Это выветрится.
Легко на сей раз отделавшись от заведующего, он прошел мимо кастрюль, сковородок и скороварок к прилавку с терками и машинками для чистки и резки овощей, где находилось его рабочее место. Он только-только начал выкладывать товары на прилавок перед началом работы, как сигнал гонга объявил внешнему миру, что теперь он (мир) может войти и гарантированно купить с повышенной скидкой Грегворта.
Его отвлекла чья-то рука, робко скользнувшая по лацкану пиджака. Дорис, прекрасная блондинка из отдела салатниц и форм для выпечки, нежно ласкала его, перегнувшись через прилавок. Дорис! Та самая, что обычно громко и неприятно фыркала, заметив его восторженный взгляд!
Ирвинг взял ее пальцами за подбородок.
— Дорис, — решительно произнес он, — ты меня любишь?
— Да, — выдохнула она. — Да, дорогой, да. Сильнее всех на свете…
Он поцеловал ее дважды, сперва быстро, а затем более страстно, когда заметил, что она не отпрянула, а вместо этого мечтательно застонала и едва не смахнула с прилавка никелированные терки.
Громкое пощелкивание пальцев заставило его отпрянуть и оттолкнуть Дорис.
