Сперва его, по распоряжению супруга названной дамы, Луи де Лоррен, графа д'Арманьяк, обер-шталмейстера Франции, отправили в Пьер-Ансиз в Лионе. Затем король распорядился возвратить его в Париж, как следует из письма, отправленного им 17 января 1673 года архиепископу Лионскому.[36] Что за сим последовало — неведомо, но, как бы то ни было, спустя пятнадцать месяцев наш монах уже томился в тюремной камере Пинероля. Этот монах, предпочитавший салоны прекрасных герцогинь суровой простоте монашеской кельи, был низвергнут с больших высот. Очень скоро его здоровье пошатнулось, а рассудок помутился. Он испускал страшные вопли, отравлял зловонием камеру, проклинал своих надзирателей. Лувуа в какой-то момент даже забыл, как его зовут. «Кто этот сумасшедший, сидящий, как вы мне сообщали, в одной камере с господином Дюбреем?»[37] — писал он Сен-Мару. Когда его память была освежена, он порекомендовал средство, обычно применявшееся в королевских тюрьмах для исцеления расстроенных умов: «Поскольку угроза, которой вы подвергли заключенного, сидящего с Дюбреем, возвратила ему рассудок, повторяйте ее время от времени, и хотя первая попытка исправила его слишком радикально, в конце концов с помощью этого средства вы сделаете его более разумным, чем вы его когда-либо видели».[38]
Вот такой цинизм. Сен-Мар, беззаветно преданный Лувуа, но желавший оставаться добрым католиком, однажды, вопреки угрызениям совести, взгрел священника. Хозяин не счел за труд успокоить его: «Хочу разъяснить вам, что тот, кто карает священников, невзирая на их положение, рискует быть отлученным от церкви, однако позволительно наказывать священника, поведение которого заслуживает осуждения».[39]
Граф Маттиоли, итальянец из Болоньи, о котором в дальнейшем еще пойдет речь, участвовал вместе с аббатом Эстрадой, послом Франции в Венеции, а затем в Турине, в секретных переговорах, касавшихся проекта утверждения французов в Северной Италии. В 1678 году был подписан договор с Людовиком XIV, но в момент обмена ратификационными грамотами Маттиоли, тайком улизнув, отправился продавать секрет этих переговоров герцогине Савойской, а заодно представителям Испании, Империи и Венеции. В Европе подняли шум. Можно представить себе, в какую ярость пришли в Версале, узнав, что их так одурачили. Предателя удалось заманить в ловушку, устроенную аббатом Эстрадой, в то время исполнявшим обязанности посла в Турине, и Николя Катина, бригадиром от инфантерии. Маттиоли был арестован и препровожден инкогнито в башню Пинероля.
