Девушки, одну из которых Майрон знал всю жизнь, а со второй познакомился только сегодня, смотрели на него широко открытыми глазами. На какое-то время воцарилась тишина, и Майрон махнул рукой.
— Привет, девчонки!
Майрон Болитар всегда гордился своим умением завязывать беседу.
Девушки учились в выпускном классе, обе были хорошенькими и смешливыми. Ту, что сидела на краю его старой кровати и с которой он познакомился всего час назад, звали Эрин. Майрон начал встречаться с ее матерью Эли Уайлдер — вдовой и внештатной журналисткой, писавшей статьи для журналов, — два месяца назад. Эта вечеринка, организованная в доме, где Майрон вырос и которым теперь владел, была своего рода первым выходом в свет Майрона и Эли как «пары».
Вторая девушка — Эйми Биль — передразнила его приветственный жест и интонацию:
— Привет, Майрон!
Снова наступила тишина.
Он впервые увидел Эйми Биль на второй день после ее рождения в медицинском центре Святого Варнавы. Эйми и се родители Клэр и Эрик жили в паре кварталов от него. Майрон был знаком с Клэр еще со средней школы, в которую они вместе ходили и которая располагалась в полумиле от места, где они сейчас собрались. Он повернулся к Эйми. На мгновение ему показалось, что время вернулось на двадцать пять лет назад. Эйми была очень похожа на мать — та же плутовская и беззаботная улыбка, и он словно оказался в далеком прошлом.
— Я пришел набрать льда, — пояснил Майрон, для убедительности показав большим пальцем на морозильник.
— Это круто! — заметила Эйми.
— И даже очень, — отозвался Майрон. — Лед намного круче яиц, сваренных вкрутую.
Он хмыкнул, но его никто не поддержал.
С той же глупой ухмылкой Майрон перевел взгляд на Эрин, но та отвернулась. Она держалась так весь вечер — вежливо и отстраненно.
— А можно задать вопрос? — произнесла Эйми.
— Давай!
— Ты действительно вырос в этой комнате?
— Совершенно верно.
Девчонки переглянулись и хихикнули.
— А что? — поинтересовался Майрон.
— Эта комната… она какая-то странная.
— Будто слишком ретро, чтобы быть ретро, — пояснила Эрин, решив наконец тоже что-то сказать.
— А как называется эта штука? — спросила Эйми, указывая на предмет мебели, находившийся перед ней.
— «Бобовый пуф».[1]
Девчонки снова хихикнули.
— А почему в эту лампу вкручена черная лампочка?
— От нее постеры светятся.
Снова смех.
— Послушайте, я тогда учился в школе! — заявил Майрон, будто это все объясняло.
— А девушек сюда приводил? — не унималась Эйми.
Майрон приложил руку к сердцу.
