Например, я как-то обратил внимание на одного человека, которому было неприятно находиться у постели своей матери — очень старой женщины, умирающей от рака. Этот мужчина и его семья навещали ее дважды в неделю, но он вскоре выходил в коридор, оставляя других беседовать с матерью.
Наконец я смог с ним поговорить. Сначала он держался почти враждебно, но мне удалось преодолеть его отношение.
— Вы, кажется, сердиты на вашу мать, — сказал я. Он посмотрел на меня так, словно я открыл его самые сокровенные чувства, но дело было совсем не в этом. Этот человек сердился на смерть и на мать, потому что она приняла ее, зарегистрировавшись в хосписе. Он не мог смириться с мыслью, что смерть лишит его горячо любимой матери, и испытывал такое чувство, будто мать от него отказалась.
— Я не хочу, чтобы она умирала и чтобы я больше никогда ее не видел, — заявил он с обидой в голосе.
Я сказал ему, что его поведение естественно. Я видел такое и раньше. Этот человек вернулся к роли ребенка. Хотя он был взрослым, имел семью и хорошую работу, но все еще оставался маменькиным сынком. А теперь капризный мальчик заявлял, что если не получит того, что хочет, то больше никогда не будет разговаривать со своей мамой.
— Вся проблема в этом, — убеждал я его. — Ваша мать знает, что пришло время умирать, и мужественно ожидает своего часа. Вам нужно быть рядом с ней, так как изменить что-либо вы не силах. Ее черед настал.
Потом я рассказал ему о присмертных опытах и поведал мою историю. Он с удивлением узнал, что смерть — начало, а не конец большого приключения.
Это изменило его представление о смерти. Мужчина вернулся в комнату и с тех пор оставался для своей матери хорошим сыном до конца ее дней.
Я проводил около двадцати часов в неделю с умирающими, а когда наступали их последние часы, оставался с ними до самого конца, но те уроки, которые я получал, присутствуя при их кончине, были куда важнее сна.
С 1979 года я пробовал сооружать различные версии кровати, но все еще изучал ее компоненты. К этому времени мне удалось собрать все, но я не вполне понимал, как их соединить. Я продолжал усердно трудиться над решением этой задачи, и единственным способом мне казалось внимательное следование инструкциям, получаемым в видениях.
Разговоры об этих видениях стали тяжким бременем для моих друзей. Все чаще я слышал, как они называли меня сумасшедшим. Сначала они говорили это у меня за спиной, но в конце концов перестали заботиться, слышу я их или нет. Однажды после особенно тяжелой недели, когда я валился от усталости, близкий друг мне посоветовал:
