К концу 1975 года я был разорен. Мои больничные счета и потери доходов превысили сто тысяч долларов, а долги росли с каждым днем. Чтобы оплатить счета, мне пришлось продать все, что у меня было. Сначала я расстался с моими машинами — пять старинных автомобилей в отличном состоянии были проданы покупателю, предложившему наибольшую цену. Так как я не мог работать, то был вынужден продать и свою долю в бизнесе. Природа моей работы на правительство в корне изменилась. Моя прежняя деятельность требовала быстроты и маскировки — полуслепому инвалиду, передвигавшемуся, как искалеченный краб, нечего было даже думать о ней. Теперь мне приходилось ограничиваться кабинетной работой. Впрочем, прощание с деятельностью, связанной с поставками оружия, меня не печалило. Хотя такая жизнь была куда интереснее, чем торчать в офисе, о ней у меня сохранилось слишком много дурных воспоминаний. Как я убедился во время присмертного опыта, в те годы я причинил людям много зла. Пережив заново эти события, я не хотел, чтобы они заново портили мою «анкету».
— Будьте осторожны в ваших поступках, — предупреждал я всех, кто хотел меня слушать, — потому что после смерти вам придется увидеть их снова, и они могут не доставить вам удовольствия.
Мы переехали в другой дом, потому что прежнее жилище постоянно напоминало об ударе молнии. Воспоминания были настолько яркими, что я никогда не заходил в спальню, где это произошло. Я требовал, чтобы Сэнди держала дверь закрытой, и отказывался даже приближаться к ней, хотя это была самая большая спальня в доме.
Прежде чем продать дом, я заменил ковер в спальне. Мне пришлось это сделать, так как его прожег отпечаток моей ноги, а это понизило бы цену дома так же, как наличие призрака жертвы убийства. Когда рабочие убирали ковер, я сидел на диване в гостиной и слышал, как один из них свистнул, а другой сказал:
— Посмотри-ка на это!
Потом один рабочий вышел и с усмешкой сообщил:
— Пол перечеркнут черными линиями в тех местах, где электричество напоролось на гвозди!
Я испытал лишь мимолетный интерес к факту моего разорения. Мы получали помощь от моих родителей, и Сэнди продолжала работать, но я потерял все, что имел. К тому времени, когда я смог что-то зарабатывать, мне приходилось тратить десятки тысяч долларов на медицинские счета. Я до сих пор еще по ним не расплатился.
Тем не менее я мог думать только о Центрах, про которые мне рассказывало Существо. Они были моей миссией, моей судьбой. Я должен был построить их, но понятия не имел, как это осуществить.
