Рутледж развел руками:
— Я же не полицейский, Флинн. И не специалист в подобных вещах. Вам придется отправиться и взглянуть самому. Я попросил Уэлера, он вас отвезет.
Уэлер тут же послушно поднялся из кресла.
Глядя, как вырисовывается на фоне окна силуэт Рутледжа, Флинн заметил:
— Обычно люди первым делом бросаются показывать полицейскому труп. И крайне редко приглашают в дом, угощают чаем и, фигурально выражаясь, зачитывают нам наши права.
— Вы привезли с собой еще одного человека, Флинн…
— Это мой водитель.
— Хотелось бы услышать от вас гарантии, что этот… э-э… водитель будет сохранять конфиденциальность.
— Иными словами, молчать?
— Ситуация весьма деликатная, Флинн, — назидательно произнес Рутледж. — Хаттенбах был молод, у него остались жена, дети. И семья родителей. К тому же он представлял очень важный избирательный округ. Был необыкновенно популярен, пользовался огромным уважением. Короче, молодой человек с блестящим политическим будущим. Самим фактом смерти такого человека пренебречь, как вы понимаете, невозможно. Вы согласны? И не кажется ли вам, что сообщать о его смерти людям следует крайне осторожно, чтоб не разбить их сердца?
За неделю до этого, тоже на рассвете, Флинна вызвали в район новой застройки. Жена заколола мужа ножом. У них было восемь детей. Полураздетые и по большей части босые люди повысыпали из своих квартир, сновали, плакали, верещали, выкрикивали что-то невнятное. И на тротуаре возле дома и на лестничной площадке было полно разбитых сердец.
Через полуоткрытую дверь Флинн увидел на кухне семерых ребятишек. Они сидели в углу, сбившись в кучку, с широко раскрытыми темными глазенками, и напоминали испуганных мышат, угодивших в ловушку. Одна из девочек постарше, толстушка, сидела на кровати в комнате и смотрела мультик по цветному телевизору. Мужчиной, которого убили, жизнь явно пренебрегала. Как, впрочем, и его женой.
Секунду-другую Флинн молча разглядывал силуэт Рутледжа, вырисовывающийся на фоне окна.
Затем, не произнося ни слова, поднялся из кресла.
Уэлер распахнул перед ним дверь в коридор и ждал.
Д'Эзопо вышел из комнаты.
Рутледж, не вставая с кресла, бросил:
— Пол, подождите Флинна внизу, о'кей?
Уэлер кивнул и вышел, притворив за собой дверь.
Рутледж сказал:
— Наверное, Флинн, вы удивились бы, узнав, что я говорил сегодня утром с директором одного безымянного заведения?
— Да.
— Вы правы. Я не говорил. И не собирался утверждать обратного. Подобное решение, как вы понимаете, принять было нелегко.
