— Спасибо за добрый совет. — Но Кечу даже и не услышал иронии в словах Сигорда, он уже перекладывал грузы в нужном для него порядке залегания.
— Ешь на здоровье. Завтра тоже я. Несешь?
— Да.
— Все, счастливо.
Сигорд шел, шел налегке, громыхая тележными колесиками по пыльным ухабам, запнулся, когда одно отскочило, потом неуклюже размахнулся и забросил дряхленький гужевой трупик — хотел подальше, да не получилось — туда, откуда подобрал ее, в груды мусора. Забросил и заторопился «на точку», рассчитываться с народом.
Итого: сорок. За вчерашний день считать — пятнадцать, да сегодня пятнадцать пятьдесят, да десять выторгованных. И тех что было, за вычетом потраченного и проеденного — двести ровно. И червонец, самый первый, вроде как реликвия. Все состояние — двести... пятьдесят... талеров! Ого! Если перевести на международную валюту потверже — пятьдесят баксов! В фунтах меньше, правда...
Солить, что ли, такие деньжищи, елы-палы??? Надо жить и тратить их на удовольствия. Например, на... Человек заскрежетал остатками черно-желтых зубов и ударил себя в скулу — получилось неожиданно больно, даже кровь показалась.
— На штаны. — Сигорд промывал и промывал саднящую кожу, а все равно пальцы в розовом, залепить бы надо.
Наконец, Сигорд распрямился над осколком зеркала и потер уставшие глаза. Купюры-то он различает и прейскурант пока еще тоже — да, а вот собственное лицо рассматривать в мелких волосяных подробностях и брить его — уже проблема. Он выпятил грудь, нахмурился, откашлялся и постарался взять голосом поближе к басу:
— Первый лот: штаны министерские, двухштанинные, антикварные, инкрустированные пуговицами. С тремя карманами. Двести пятьдесят талеров! Кто меньше? — и сам же откликнулся дребезжащим тенором:
— Один талер!
— Лот продан.
Организовать в собственном воображении аукцион — оказалось гораздо проще, чем купить реальные штаны: для начала Сигорда погнали прочь с барахолки, чтобы не досаждал своим присутствием приличным людям.
— Ну а что? Всякий засранец будет хвататься за чистые вещи — кто их потом купит?
Хорошо хоть охранник его не бил:
— Давай, давай отсюда, батя, видишь, разорались курицы. Что ты сюда забрел, у них снега зимой не выпросишь. Кыш, чтобы я тебя больше здесь не видел.
Сигорду не привыкать к унижениям, он даже хотел сунуть охраннику пару талеров, чтобы тот пропустил в другие ряды, но... Пожадничал.
А до другой барахолки — добрый час идти... Сигорд обошел барахолку по периметру и в одном месте, где сетка забора вплотную подступала к торговле, он окликнул очередную тетку:
