Зигель произнес ряд тостов в честь жены, преподнес ей рукопись (хобби) о Екатерине П, коя есть "прототип Гали"... как будто не было в течение 7-ми лет ни Клавы, ни каадый год буфетчиц из разных московских кафе и т. п.
Словом, благообразная, организованная, дисциплинированная русско- немецкая интеллигентная семья, какие, видно, были типичны для «московского общества» в начале XX века, а осколки их — и для 20-тых годов.
А гости (родственники и «те» знакомые) - публика в общем пошлая: советское чиновничество с претензиями на значительность.
И совсем другое «общество», хотя и не менее неприятное - в понедельник у режиссера Митты. Сам он — Саша Митта, постановщик талантливых детских фильмов, добр, обаятелен, прост, умен, без намека на выпендреж и современную богемность. Его жена (кстати, Дезькина двоюродная сестра) Лиличка. Прелесть, к тому же тоже невероятно талантливая баба. Она - кукольница и рисовальщица - иллюстратор детских сказок. Их сын, которому 9 лет, просто гениальный еврейский ребенок. То, что он рисует в духе экспрессионизма и примитивизма (не детского, а именно в стиле) может затмить экспозиции модных европейских художников. Его шаржированные портреты, сделанные в трехлетнем возрасте, поразительны глубиной и точностью схваченного образа.
Меня всегда потрясает тайна таланта, который может улавливать и выражать то, что недоступно даже энциклопедической учености. А здесь просто становишься в тупик. Ведь мальчишке 9 лет, он обычный школьник.
Но об «обществе». Артистки, дипломаты, научные деятели, литераторы. Мелко-средняя сошка, конечно (кроме Гали Волчек). Но зато - какие брючные костюмы, какие каблуки, какие блузки и бижутерия, как «сидят» сигареты и стаканы с джином в пальцах! Какая надменность и «простота» повадок. И вместе с тем - у баб — постоянный плотоядный поиск в глазах: не клюнет ли новый, незнакомый мужик, тем более — говорят - в ЦК работает!
Еще несколько лет назад я стушевался бы от застенчивости среди этой публики. А теперь почему-то держусь плево и совсем спокойно. Мне ничего от них не нужно. И их выпендрель мне смешна. Впрочем, среди этих двух десятков пяток людей было действительно интересных и милых.
Островитянов по поводу похорон Шаврова из МГИМО: «оказывается, умереть даже хуже, чем жить».
Загладин, наконец, вышел на работу после более месячной болезни. Рассказывал, чем он занимался: главным образом, изучением «совокупного рабочего» и вскрыл систему взглядов Маркса, Энгельса, Ленина на проблему — понятие — «рабочий класс». С увлечением рассказывал мне схему, которая у него в результате сложилась. Он очень поскучнел, когда я стал ему говрить о делах, которые я за него должен был делать в это время... Отмахнулся от того, что теперь ему бы следовало взять на себя...
