Гаврилов рассказывал также, что сейчас к ним (с Демичевым, надо понимать) ежедневно поступают со всех концов жалобы на печать: более или менее серьезная критика сразу же вызывает протест соответствующих ведомств, которые тут же вносят свои предложения: снять редактора, объявить выговор, дать в «Правде» опровержение и т. п. Мы, говорит, отбиваемся, как можем. Но жалобщики работают «в струе»: понимают, что в конце концов найдут поддержку, потому что на самом верху «хотят, чтоб все всюду выглядело хорошо и в порядке».
Много в этой картине явно неправдоподобного, продиктованного озлобленностью человека, который почувствовал, что из-под него уходит почва. А между тем, уже лет 20 как он считал себя представителем пожизненно господствующего клана, и держал себя как хам и сволочь, которому все позволено. Демичев в роли борца за демократию... - довольно фантастическая ситуация, чтоб ее с ходу принять. Что-то, видимо, еще стоит за этими «дворцовыми» делами.
Интересно, есть ли связь между У томом «Истории КПСС», делом Яковлева, положением «химика», историей с наказанием за пьянку Загладина и Шапошникова, атмосферой Пленума?
9 мая 73 г.
День Победы сегодня. Виделись, как всегда с Колькой Варламовым. Походили по улицам, навесив планки. Посидели, выпили водки. О войне не говорили. Говорили о текущем. О повседневной суете нашей: он в Общем отделе, я в своем. Он вспомнил, как чуть было не сшиб с ног Сталина, столкнувшись на лестнице в Кремле (он работал тогда в особом секторе). Я поддакнул, как чуть было на днях не сбил с ног Суслова, возвращаясь утром через 1-ый подъезд с тенниса. Разница!
Старые становимся. Правда, я вижу это больше на других. В себе старость не чувствую и не очень-то она на мне видна. Тем не менее — 28 лет уже только после войны...
Вчера перед концом рабочего дня очередная «интимная» сцена у Пономарева. Советовался со мной, как ему отказаться от редакторства 12-томной «Истории КПСС». Я ему говорю: «10 томов вышло. Там вы значитесь. И как «общественность» поймет отсутствие вас в 11 и 12 томах? Однозначно, как отстранение в связи с историей 5 тома». Он отложил дальнейший разговор.
Вообще, говорит: «Стараешься, стараешься - и многотомники, и статьи, и делегации, и бумаги, и ему (?) материалы готовишь... А потом найдут какую-нибудь у тебя фразу и все летит к ебене матери...».
Неожиданно перешел на другую, но ассоциативно вполне уместную, тему: «Возьмите нашего премьера... Ведь ходил с петлей на шее. В конце 40-ых мы были близки домами. И жену я его хорошо знал и дочку, нынешнюю жену Гвишиани, еще маленькой знал. Сам я работал тогда в особом секторе при Политбюро... Он сам мне говорил, как, будучи кандидатом в члены ПБ, из рассылки материалов допроса Кузнецова и Попкова (ленинградское дело) узнал, что он, оказывается, вместе с ними планировал передачу Ленинграда Финляндии и т.п. Сказал мне, тогда помню: «Осталось мне несколько дней».
