— Нет, я не дочь преступника! Нет! Не хочу! — Она истерически захохотала. — Ну конечно же, именно мне родители захотят доверить обучение своих детей, правда? — Ее голос стал елейным. — Вы ведь знаете нашу мисс Стюарт, не так ли? Ее отец был преступником, он покончил с собой, когда его разоблачили. Она как раз тот человек, который может научить маленького Джонни истинным ценностям.
— Прекрати, Рэйчел, — резко оборвал ее Николас. — У тебя начинается истерика, и ты расстраиваешь свою мать.
— Нет у меня никакой истерики. Из-за чего? Просто ситуация истеричная. Истерически смешная. Моя мама — лгунья, а мой отец — преступник и бабник. Вы, Николас, по крайней мере ведете себя честно. Не скрываете, что вы бабник.
— Я не бабник.
— Мой отец, наверное, тоже так говорил. А может быть, он действительно не был бабником.
Просто ему понадобилось оправдание, чтобы бросить нас.
— Прекрати жалеть себя, — сказал Николас.
— Ты прав. Мне не за что себя жалеть. Что с того, что моя жизнь разбита в пух и прах.
— Твоя жизнь не разбита. Твоя жизнь осталась такой, как была. Изменилось только одно: теперь ты знаешь то, чего не знала раньше. Живи с этим.
— Спасибо вам, Николас Бонелли, за эти обнадеживающие слова.
— Пожалуйста. Давайте поедим. Я умираю с голоду.
Только эгоистичный, самовлюбленный, бесчувственный тупица мог думать сейчас о своем желудке. При мысли о еде желудок Рэйчел взбунтовался. Ей хотелось кричать. Ей хотелось броситься на пол и колотить руками и ногами по пестрому линолеуму. Ей хотелось разбить тарелки, которые ставил на стол Николас. Ей хотелось бросить об стену еду, которую ее мать разогревала в микроволновой печи. Ей хотелось завыть.
Нет, она возьмет себя в руки. Быть может, ей стоит подумать о другой карьере. О какой? К примеру, быть бухгалтером или работать в банке она не сможет. Никто не позволит дочери преступника иметь дело с миллионами. А Тони собирается поступать в юридический колледж. Он может забыть об этом. Кто захочет, чтобы его адвокатом был сын преступника?
— Бедный Тони, — сказала Рэйчел. — Он ведь думает, что его отец был честным человеком. — И побледнела, увидев выражение лица своей матери. — Ты сказала Тони правду, а мне нет?
— Он пришел ко мне пару лет назад, — тон у матери был извиняющийся. — Тогда я думала рассказать все и тебе тоже, но ты никогда не упоминала о Марвине, и я не решилась бередить старые раны.
— Так что я единственная, кто ничего не знал. Я чувствую себя круглой идиоткой. — Она обернулась к Николасу. — Ты знал. Все время знал. Ты негодяй. Ничтожный, бесчувственный, низкий негодяй. Для тебя это была просто игра. Ты решил немножко подшутить над малюткой Рэйчел. У тебя есть подружки для любых занятий. Ох, теперь я понимаю. В твоем состоянии ты не мог развлекаться со своими женщинами и спать с ними, так что решил использовать меня в качестве развлечения. Ты, должно быть, восхитительно провел время, от души подсмеиваясь надо мной. Дайана и Чарли тоже в этом участвовали? Вы спорили, сколько времени я буду играть роль простофили? Я рада, что предоставила вам столько поводов для смеха. А теперь убирайся из дома моей матери.
