Это помогло, и я сумел вытравить из своей несовершенной и подвластной греху души все срамные воспоминания. Батюшка, поняв, что я никогда не стану ни архиепископом, ни кардиналом, ни тем более римским папой, проклял меня и лишил наследства. Зато матушка несколько раз в год навещала меня в монастыре и даже жертвовала небольшие суммы. Она же рассказывала мне и о новостях из дома.
Уго, плененный мыслью сделать карьеру при дворе, отправился в Париж. Я могу только представить, как именно намеревался брат мой делать там карьеру и что он понимал под этим. Чтобы стать министром или советником короля, например, сделаться полководцем или судьей, у него не было достаточного образования и живости ума. Поэтому он принялся делать карьеру через будуары.
Мне стыдно говорить об этом, однако теперь, по прошествии стольких лет, я могу признаться – все эти годы я ненавидел Уго. Он был первым сыном, получил все богатство и титул, был красивым малым и пользовался успехом. Его, несмотря на многочисленные грехи и недостатки, все любили. И ему постоянно везло.
Даже до нашей отдаленной обители долетали слухи о тех бесчинствах, которые творил в столице мой брат. Он соблазнял замужних женщин, дрался на дуэли с их мужьями, занимался черной магией. Он растратил свою душу по пустякам!
Поэтому неудивительно, что однажды его бесчинству настал конец. Его очередной метрессой стала прелестная герцогиня де Рамбуйен. Она однажды посещала наш монастырь, и я был пленен солнечной красотой и грацией этой женщины. Однако герцогиня, пренебрегая супружескими обязательствами, изменяла мужу своему, старому герцогу, с самим королем. Я умолчу про вопиющие подробности этого адюльтера, но факт остается фактом – герцогиня изменяла и королю с моим братом Уго. Долго так продолжаться не могло. Король был сюзереном в государстве, и никто из его свиты не имел права делить постель с той же, что и он, женщиной.
Говорят, что одной ночью, когда герцогиня принимала в своем парижском доме Уго, к ней неожиданно заявился сам король. И вроде бы Уго повел себя наглым и бесчинным образом, что повлекло за собой гнев властелина. Брата моего обвинили в ереси и занятиях черной магией – что было правдой, ибо Уго предавался этому страшному греху, чтобы сделать себя еще более состоятельным как мужчину и завладеть симпатиями еще большего количества женщин.
Уго пришлось бежать из Парижа той же ночью, чтобы не быть арестованным и впоследствии наверняка сожженным. Затем несколько лет о нем не было ни слуху ни духу. Батюшка мой к тому времени скончался от постоянных возлияний и последствий прелюбодеяний, истратив почти все деньги нашего семейства. Моя матушка превратилась в высохшую и скорбную женщину, которая была вынуждена донашивать старые платья и высчитывать каждое су. Единственное, что утешало ее, это удачное замужество обеих моих сестер: одна стала женой престарелого маркиза, другая, наплевав на мнение тогда еще живого батюшки и не получив его благословения, обвенчалась с морским офицером, который за несколько лет сделал удачную карьеру и осел в столице. Сестры мои в меру своих возможностей помогали матушке, однако хозяйство нашего замка было так запущено, что требовалось богатство Креза, дабы исправить плачевную ситуацию. Вот к чему приводит погоня за вожделенными мечтами, которые в итоге оборачиваются грехами.
