Монарху требовался замок, и он получил его, когда переселился в великое княжество Бертранское, крошечное государство на Лазурном Берегу. Выкупив у дряхлого аристократа бывшее семейное гнездо, Леон превратил его в свою центральную резиденцию (помимо этого, имелось еще шале в Санкт-Морице, квартира с видом на Центральный парк в Нью-Йорке и ферма в Аргентине) и принялся с неистовым упорством работать над созданием мифа.
У него было все, что ему требовалось, – любящая жена, малютка-дочка, миллионы почитателей, головокружительный успех и неиссякаемый источник доходов – собственный талант. Но Кречету требовалось больше: он желал получить бессмертие, если не физическое, так творческое. А для этого ему была необходима пресса. Как и прессе – он сам. Леон охотно появлялся на светских приемах, вечеринках для звезд, гала-представлениях и бенефисах. Вначале его сопровождала Светлана вместе с дочерью Лизой, но публике быстро наскучила семейная идиллия – от Кречета, который к тому времени отрастил седые локоны и мушкетерскую бородку, требовался эпатаж.
Игра в «une bonne famille» завершилась так же внезапно, как и началась, – Кречет путешествовал по миру в сопровождении льстецов и продажных журналистов, позволяя фотографировать себя голым в джакузи с проститутками, облаченным в императорскую мантию в компании фотомоделей, на массажном столе, с кинозвездами.
Лиза знала, что мама страдает – ведь она любила мужа. А тот обожал только одного человека – самого себя. Он как-то заявил Светлане, что если она действительно его любит, то должна смириться с его образом жизни, ни во что не вмешиваться, а покорно ждать, как Пенелопа ждала триумфального возвращения Одиссея во дворец на Итаке.
* * *
Светлана все больше уходила в себя и замыкалась (чему способствовала гибель ее родителей в автокатастрофе). Она стала редко показываться на публике, злоупотреблять спиртным и сигаретами. Лиза знала, что родители давно не спят в одной спальне, они даже жили в разных крылах огромного замка, набитого антикварной мебелью, драгоценностями и мраморными статуями. Они иногда встречались в гостиной, и зачастую оказывалось, что Леон был не один, а в обществе смазливых девушек, готовых на все, лишь бы оказаться в объятиях всемирно известного художника. Кречет не скрывал, что меняет женщин, как носки, щедро одаривает их после завершения интрижки, и без стеснения заявлял, что его жена с пониманием относится к его «мужским потребностям».
