Загалдели и заметались индейцы, запрыгали сверху по ступеням.
Кто-то схватил Диану за локоть, они отходили в глубину леса. Оказались на большой поляне, усеянной вылезающими из земли валунами. Взобрались на самый большой — покрытый зеленым мохом и похожий на гигантский кочан капусты. Сидели, плотно прижавшись друг к другу.
— Не испугались выстрела, — пробормотал Ахилл.
Под деревьями на другой стороне показались индейцы, их становилось все больше.
— И за богов нас не приняли, — сказал Конг, глядя на собирающихся месоамериканцев. — Не по правилам.
Те вроде бы строились, заслоняясь своими плетеными щитами. Над головами археологов пролетела стрела, еще одна с кастрюльным звоном ударилась о корпус Титаныча.
— Что-то многовато в последнее время драк и всякой стрельбы, — хладнокровно, насколько мог, сказал Платон. — Жил, жил…
— Погодите, это только начало, — произнес Конг. Он ловко заслонился рюкзаком. В него вонзился дротик, чем-то звякнув там внутри.
— Вот бы не догадались из духовых трубок начать, — заговорил Ахилл. — Отравленные колючки — это хуже всего. Обоснованная вешалка.
— Да нет, — отозвался Платон, — духовые трубки — это вблизи… Для ближнего боя. Сейчас не помню, на сколько метров оно бьет, а ведь когда-то изучал.
Индейцы с криками, тесной толпой, толкаясь и шатаясь, двинулись вперед. Над щитами стали видны раскрашенные лица, высокие шапки и птичьи перья на головах. Один, в плаще из перьев и самым пышным головным убором, крутился впереди, криками подгонял отставший строй.
— Аппетит проснулся! — Титаныч несколько раз выстрелил, с автоматической быстротой заряжая ружье и целясь выше индейских голов. Строй рассыпался было, но, подгоняемые криками вождей, спрятавшиеся за щитами воины опять сомкнулись. Загремели барабаны. Индейцы неизбежно приближались.
Кладоискатели еще плотнее прижались друг к другу, пряча за спинами Диану и выкрикивая ругательства. Оставалось только ругаться.
— Попробуй, возьми нас в сыром виде! — Ахилл погрозил кулаком наступающим.
Диана за спинами сидеть не хотела, вылезала, тоже махая кулачками.
Титаныч не опускал ружья, поводя стволом.
— Последний патрон, — пробормотал он. — С картечью.
Платон почему-то вспомнил, что всегда стеснялся своего нелепого устаревшего кухонного робота и избегал появляться с ним рядом. Еще подумал, что Титаныч их последняя надежда, совсем маленькая, и та уменьшается с каждым шагом индейцев.
Тот, наконец, выстрелил, целясь в переднего, в его сложный головной убор. Сноп картечи снес его. Полетели пух и перья. Индейцы опять остановились и теперь топтались на месте.
