На концерт мы попали, провели там три обворожительных часа, охрипли от криков и почти что сошли с ума от голоса Дейва, музыки его парней и представления на сцене.
Жалко, что родители хватились нас и нашли на следующий день, злые, как собаки. Моя мама, которой пришлось из-за меня отпрашиваться с работы в клинике, придумала мне самое изощренное наказание — отлучила от любой техники, кроме радио — его она поставила мне в комнату и калькулятор — он нужен был мне в школе. Так я прокуковала целый месяц, и за то время каким-то чудесным образом вся любовь к Дэйву выветрилась. Позже я очень скептически стала относиться к такому явлению, как поклонение кому бы то ни было.
Но сейчас мне все же хотелось поприветствовать собственных поклонников. До сих пор, когда говорю это себе, не могу поверить в то, что у меня есть фанаты — словно все это не со мной происходит. Потом я забываю об этом, говоря себе, что все так, как и должно было быть. Я снялась в знаменитой картине, пусть она не такая серьезная и психологически напряденная, но зато популярная и всегда узнаваема даже по кадрам или фрагментам из многочисленных саундтреков — картина, как-никак, музыкальная.
Машина неторопливо подъехала к тому участку дороги, по сторонам которой стояли мои поклонники. Их было на удивление много, очень много. Наверно, они прибыли бы и к аэропорту, но мы держали время и день прибытия в тайне, как раз и не желая скопления народа около него. К тому же со мной должен был приехать мой партнер по фильму, а это утроило бы количество встречающих — как я говорила, этого блондинчика с ангельским взглядом едва ли не Мадонной в мужском обличие считают, пусть и кощунственно так говорить.
— Многовато, — поморщился Сэп, тоже оглядывая толпу, которую, как оказалось, сдерживали люди в форме.
— Нормально. Ты не рад, что у меня столько поклонников.
— Я был бы рад, если мы приехали в этот клуб. И как ты собралась чествовать их? Выйти я тебе не позволю.
— Спокойно, — отвечала я и предупредительно приложила указательный палец к губам, — только не кричи. Миколас, открой панорамное окно.
— Вообще? — переспросил водитель.
— Да.
— Ты что задумала, несносная девчонка?
Пока менеджер возмущался, панорамное окно, занимавшее едва ли не всю крышу авто, плавно отъехала, и надо мной вместо звезд вновь появилось небо, уже потемневшее — приближался поздний вечер. Вместе со свежим воздухом, на удивление прохладным для июня, в салон машины ворвались крики, шум, смех, свистки. Я научилась любить громкие голоса приветствующих меня. Голоса людей, которым я нравилась, были одинаковыми во всех странах, в которых я бывала, и, когда я слышала свое имя из уст незнакомых людей, я начинала улыбаться, сама даже не осознавая этого.
