Заслышав этот барабанный рокот, невозможно устоять на месте, очарованное сердце стремительно уносится вдаль, тело торопится скользнуть в платье из тончайшего муслина, который обтекает кожу подобно струям благоуханного источника, чья гладь волнуется при малейшем дуновении ветра. Невозможно избежать чар этого окрашенного в розовый цвет кроличьего меха, похожего на плюшевого мишку, выставленного в витрине Фао Шварца, этих туфель на круглом каблучке, которые, кажется, выбивают на полу нетерпеливый ритм, в ожидании, когда я их надену. Я привыкла к свиданиям с мужчинами, встреченными мною, – коктейль в прокуренном ночном клубе; но до сих пор не встречалась с мужчинами, облаченными в белые халаты, выдумывающими медицинские протоколы и там всякие лекарственные смеси, от которых могут вылезти все волосы. Наши миры абсолютно противоположны: Бог что ни день противостоит смерти, тогда как я пытаюсь забыть о ней, – вопиющий контраст.
Возможно, я не права, покидая свой шкаф. Покидая свое юбочное небо ради низких потолков и парижской копоти, покидая свой собственный город, где нет тупиков, свой музей, свое кладбище, свой склад – ради метро, кафе, мужчины, реальности. Банально и вторично. Вторично настолько, что приходится выдумывать чувства, эмоции, маски, чтобы окрасить эту жизнь, сделать ее единственной. В моем шкафу нет ни сквозняков, ни скверных запахов, сюда не проникает ветер, соприкасавшийся с уличными тротуарами, его не пачкает дизельное топливо, никто здесь не заговаривает о браке, не пытается заставить меня избрать другую жизнь. В моем шкафу дивно пахнет обновками, запах фиалок смешивается с ноткой нафталина. Когда я выдумываю незнакомца и кружусь в струящемся платье, купленном для того, кого я выдумала и кто меня в этот момент не видит, сердце мое бьется с частотой сто пятьдесят ударов в минуту.
Возможно, было бы куда лучше встретить Бога, сидя на складном стульчике для пикника; глаза прикрыты веками, достойными музея кинематографа. Мечтать об этой сцене, менять ее, переживать вновь и вновь, совершенствовать детали, сохранять себя нетронутой – и все это в отсутствие человека, который противоположен, противопоставлен, поставлен судить и взвешивать.
Да, мне нравится превращаться в царицу Савскую, в Вивьен Ли из «Унесенных ветром», в мадам Рекамье с бантом на груди, в ампирном платье. Мне нравится футляр, воспевающий тело, его пересоздающий. Срезанный цветок, Марлен или Мэрилин, платье из блестящей кислотно-перламутровой ткани, в котором выглядишь то томно-расслабленной, то пламенно- зовущей. Мне нравятся все эти женщины-вамп, сирены, легенды, хоть мне это и не идет.
