Обычно я могу контролировать свои мечты. Но эта от меня как-то ускользала, тревожила, выходя за пределы обычного кокетства; вдруг этот незнакомец в багги собирается внести беспокойство в мою упорядоченную жизнь, как отделы «дзен» в «Барни», «Колетт» или «Bleu comme bleu»? Почему он будит во мне спящие желания? Невозможно ответить, почему случается так, что в голове раздается музыка, почему один вид человека, не слишком отличающегося от прочих человеческих существ, заставляет сердце неистово биться, будто у лошади после бешеной скачки.
Я смотрела на свои платья – старые, новые, зимние платья, платья с декольте, с глухим воротником, – и все они принимались водить хороводы, танцевать би-боп, рок-н-ролл. Сцепившись манжетами рукавов, они витали вокруг меня. Некоторые из них шаловливо приподнимали подолы, другие, более прямые и робкие, держались скованно. Платья улыбались, отпускали насмешки в адрес нового простофили, попавшегося в наши сети, предвкушая, как они его разыграют. Мне был хорошо знаком этот танец восставших платьев – фарандола, Карманьола. Проскальзывая внутрь каждого из них, я некогда исполняла все эти па, полуобороты, вращения, резкие движения, прыжки, антраша, сходящиеся и расходящиеся фигуры танцев; я исполняла их уж не помню с какой ноги; я приклеивала к спине все эти «следуйте за мной, господа»; я обертывала эти ленты вокруг шеи, щиколоток, цепи – вокруг талии; опускала на лоб эти обручи, да, я была хиппи, яппи, зизи-баба, бобо, гранж и йети; я верила в Будду, в мир и любовь, в славные семидесятые, в «SOS-расизм!», на мне были всамделишные и переводные татуировки, я прокалывала уши, ноздри и пупок, я истекала кровью у М. Рамиреса, короля пирсинга. Я была подкрашена, загримирована, раскрашена, позолочена до кончиков пальцев, едва не сгибаясь под тяжестью украшений, снабжена искусственным загаром, накладными ресницами, различными кремами, колорирована, эпилирована, как стриптизерша, Азеддин-Алайятизирована, Лагерфельдизирована, Унгаротизирована, стиснута, стянута, пластифицирована, анимализирована, подпоясана, плиссирована, разглажена, сложена, разряжена, как цирковая лошадь, и – свободна. Мне был знаком этот припев платьев в песенке:
Прогуляемся в лесок...
С кавалером путь далек,
Если платьице к лицу,
Он заладит, как сорока:
Традеридера и тра-ла-ла...
Чем больше я замаскирована, завернута в материю, в старинные или новые, сверхизысканные ткани, облегчена, готова взлететь в асимметричной юбке из вуали или парашютного шелка, покрыта каббалистическими знаками, хамелеонизирована, шарлатанизирована, – тем лучше я себя чувствую.
