Когда спадают маски и уходит магия, одежда царапает кожу
Стоя за фарфоровыми статуэтками, под защитой Вольтера, Дидро, Паскаля, Мольера, я улыбнулась Богу; он тотчас улыбнулся мне в ответ. Но его улыбка отличалась от моей. Моя была лишь намечена, а его – отчетливая, открытая, приветливая. Улыбка за улыбку. Бог и я, мы были квиты. Мы встретили друг друга в этой вселенной – унгаротизированной, бижутеризированной, повязанной галстуком, лакированной, наманикюренной, отполированной, цивилизованной, откорректированной, обеззараженной, шампанизированной, гольфизированной, бриджизированной, декалоризированной, обоготворенной... Да, мы встретили друг друга в этом респектабельном мире, где все тела, кроме того, что принадлежало ему, были задушены, загримированы, обвязаны ленточкой, распяты, расписаны, замаскированы, мумифицированы.
Бог предстал в сложной и противоречивой роли профессора, на котором висит множество пациентов; я же вырядилась обывательницей, образ столь далекий от моего «я». Втайне я надеялась, что он не обратит на это внимания, воображая, что однажды кто-то другой обнаружит мою ложную оболочку и освободит меня. По правде говоря, в этот момент я молила о том, чтобы меня не заметили. Не сейчас. Я испытывала стыд, стыд зайца-безбилетника, застигнутого контролером на железной дороге.
Разве нормальный мужчина может быть очарован женщиной, которой так не по себе в чуждом ей окружении? Облаченной в малосимпатичный ей наряд, который она надела, чтобы понравиться другим, наряд, скрадывающий пару килограммов, у которого умышленно скверный смех, он вещает то, чего у нее и в мыслях не было, приходит в восторг, отражаясь поддельным блеском в ложных зеркалах?
С чего это я задаю себе все эти вопросы?
Я одевалась, чтобы понравиться МТЛ. И рикошетом – ее клану. Но не Богу. Впрочем, не знаю, как бы я оделась, если бы знала, что встречу его здесь. И потом, ведь невозможно выбирать одежду, имея в виду двух столь различных людей, – это может вызвать приступ аллергии. Если попытать счастья в сем акробатическом жанре, есть риск, что в конце этого странного дня ты окажешься в лохмотьях, как Золушка.
