Пусть копий, но все равно людей. Думающих. Чувствующих. Ополоумевших от страха и удивления. Обреченных на лютую борьбу с себе подобными за жизнь, за место в оазисе, за кусок лепешки, за глоток воды.
Они погибнут. Зато конвейер по выбросу, надо думать, остановится. Копирование - это ведь второе рождение, незаметное для оставшегося на Земле оригинала. Но где бы человек ни родился, он не должен рождаться только для того, чтобы грызть чужие глотки и не давать вгрызться в свою. Никому не нужно такое "размножение".
Он не помнил, какова критическая масса урана-235, но задумывал именно урановую боеголовку - как наиболее простую конструктивно. Во сне он видел ее действие, а значит, наяву она должна сработать именно так, а не иначе.
А еще Фома очень хотел, чтобы его вторая копия в момент взрыва оказалась поближе к эпицентру.
И уж совсем в мечтах ему виделось, как он отправляет гостинец своему оригиналу на Землю.
Не бомбу, конечно. Хватит с него и пули.
Все равно мир людей не изменится, что с ним ни делай. Можно лишь наказать себя за то, что ты позволил ему сделать с собой, не воспротивившись - а зачем? - своему превращению в преуспевающую дрянь. И даже не себя наказать, а свой оригинал.
Да и то в мечтах.
Пока в мечтах.
Потом... когда-нибудь... Если не верить в шанс вырваться отсюда, пусть исчезающе малый, зачем вообще продолжать жить?
Когда-нибудь...
Тогда и перестанет сниться клейкая, не отпускающая глубина и толстогубые рыбы с глупыми мордами и выпученными глазами.
Из пульта торчали всего две кнопки, обе грубые и чем-то заляпанные, как на коробочке управления строительным подъемником. Отойдя от пусковой на всю немалую длину провода, Фома нажал на "Боеготовность". Выждал несколько секунд, глубоко вдохнул и утопил кнопку "Старт".
Взревело. Фома ненадолго оглох. Он не подозревал, что рев будет таким сильным. Взметнулся гейзер песка, пусковую заволокло пылью.
Ракета ушла.
Сначала за камуфляжной сигарой тянулся дымный хвост. Очень скоро сигара превратилась в точку, затем и вовсе перестала быть видимой. Потом оборвалась и дымная ниточка. Ракета, надо думать, еще поднималась по инерции, но вскоре должна была выйти на нисходящий участок траектории.
Где-то там, ничего еще не понимая, копились будущие подданные самозванного короля, назначенные им на роль гумуса для подпитки его власти.
Он попросил у них прощения. Сначала про себя. Не помогло. Потом вслух.
Не за то, что убивает их. Все равно большинству из них предстояло умереть в ближайшие дни. Фома знал, что спасает гораздо больше людей, чем собирается убить.
