– Нет, они их не украли, они купили скотину у нас и щедро заплатили звонкой монетой. Мы на них не в обиде.
– Кто это там встрял в разговор? – осведомился Маниго, когда это разъяснение, сделанное на шарантском диалекте, дошло до его сознания.
При свете фонарей он увидел в трюме незнакомые фигуры: двух тощих длинноволосых крестьян и их жен, за юбки которых цеплялись с полдюжины оборванных ребятишек.
– А вы-то откуда тут взялись?
– Мы гугеноты из деревни Сен-Морис.
– А с какой стати вы сюда заявились?
– Ну как же! Когда все побежали к берегу, мы тоже побежали. А там и вовсе подумали: коли все садятся на корабль, давай и мы сядем. Думаете, нам больно хотелось попасть в лапы королевских драгун? Глядишь, они бы на нас всю злость сорвали… А узнай они, что мы торговали с пиратами, нам бы так досталось! Да и по правде сказать, что у нас в деревне осталось? Почитай ничего – ведь мы продали нашу последнюю козу и всех свиней… И что бы мы без них делали?
– Тут и без вас слишком много народу, – в ярости сказал Маниго. – Еще взялись нахлебники на нашу шею!
– Хотела бы заметить вам, милостивый государь, – вставила Анжелика, – что эта забота лежит отнюдь не на ваших плечах, и, кроме того, своим супом вы косвенным образом обязаны именно этим самым крестьянам, потому что его, судя по всему, сварили из мяса их свиньи.
– Но когда мы прибудем на Американские острова…
В разговор вмешался пастор Бокер:
– Крестьяне, умеющие пахать землю и ухаживать за скотом, никогда не будут в тягость колонии эмигрантов. Братья мои, добро пожаловать в нашу общину!
На этом инцидент был исчерпан и горожане расступились, пропустив бедняков к лохани с супом.
Для каждого из эмигрантов этот первый вечер на незнакомом судне, уносящем их навстречу неведомой судьбе, отдавал чем-то нереальным. Еще вчера они легли спать в своих домах, богатых у одних, бедных у других. Тревога за свое будущее наконец перестала их терзать, так как мысли о предстоящем вскоре отъезде успокоили их. Смирившись с неизбежными потерями, они решили приложить все усилия, чтобы плавание прошло как можно более безопасно и с удобствами. Но все пошло прахом – и вот они качаются на волнах ночного океана, отрезанные от всей своей прошлой жизни, едва ли не безымянные, словно души умерших в ладье Харона. Именно это сравнение приходило на ум гугенотам-мужчинам, в большинстве своем людям весьма образованным, и они с унылым видом взирали на суп, который от бортовой качки тихо плескался в лохани.
