Анжелика вдруг вспомнила слова Никола Перро: «Когда мы войдем в зону льдов, вам сюда принесут жаровни».
– Но разве вблизи Азорских островов могут быть льды? – воскликнула она.
И тут же услыхала насмешливый голос:
– А где вы здесь видите льды, госпожа Анжелика?
К ней приближались Маниго, Берн и владелец бумажной фабрики Мерсело. Они закутались в плащи, а шляпы надвинули до самых глаз, и поскольку все трое были мужчины рослые и широкоплечие, их можно было легко спутать друг с другом.
– Действительно холодновато, тут я с вами согласен, – продолжал Маниго, – однако зима уже не за горами и, к тому же, бури равноденствия всегда охлаждают воздух в окрестностях.
Ле Галль пробурчал:
– И все-таки здешние, как вы, сударь, выразились «окрестности» выглядят как-то чудно.
– Ты опасаешься бури?
– Я опасаюсь всего!
И он добавил со страхом:
– Посмотрите… Да посмотрите же… Ведь это похоже на конец света!
Сейчас на поверхности океана не было заметно ни малейшего волнения, но она пузырилась, точно кипящая в котле вода. Красное солнце неожиданно вырвалось из-за облаков и разлило по небу, дотоле абсолютно белому, сияние цвета расплавленной меди. Дневное светило вдруг сделалось огромным, подавляя своим гигантским размером даже океан, потом стремительно скрылось за горизонтом, и почти тотчас все вокруг на мгновение окрасилось в зеленый цвет, после чего погрузилось в черноту.
– Море Тьмы, – вздохнул Ле Галль. – Так в старину его называли викинги.
– Просто красивый закат, – сказал Мерсело. – Что вы в нем увидели странного?
Но Анжелика поняла, что его тоже поразила необычность происходящего. Мрак, бывший поначалу столь густым, что пассажиры перестали видеть друг друга, начал рассеиваться, уступая место вечерним сумеркам. Внезапно опять стало видно все, вплоть до горизонта, но теперь корабль, казалось, очутился в некоем безжизненном мире, где не могли возродиться ни цвета, ни тепло.
– Вот это и называется полярной ночью, – проговорил Ле Галль.
– Полярной? Ну ты и скажешь! – воскликнул Маниго.
Его громовой хохот прозвучал в тишине, как святотатство; он это почувствовал и быстро оборвал его, а затем, чтобы скрыть смущение, посмотрел вверх, на обвисшие паруса.
– На этом корабле-призраке не матросы, а жеребцы стоялые! Только и знают, что лодырничать!
В этот миг, как будто они только и ждали этого высказывания, из всех закоулков на палубу высыпали матросы.
Марсовые вскарабкались вверх по вантам и начали перелезать с них на реи. По своему обыкновению, они работали почти бесшумно, и вид этих беззвучно снующих в вышине неясных теней еще более усугублял ощущение необычности того, что творилось вокруг.
