А Сталин? Сегодня его облик тоже фальсифицирован донельзя и подается в тех же спектральных линиях: от гения до мрачного тирана. Хотя реальный Сталин поднялся выше любых привычных оценок в большей мере, чем какой-либо другой политик современности.
Сталин, безусловно, отвечал всем требованиям политического гения — начиная с незаурядной памяти и способности быстро и точно входить в новые для него вопросы. Компетентный социальный реформатор должен быть еще и своего рода «многоборцем». А тут Сталин оказался силен так, как никто до него, исключая разве что Ленина. Правда и соревноваться в этой категории ему было почти не с кем, потому что выдающиеся реформаторы, движимые исключительно интересами трудящегося большинства, почти неизвестны истории. Маркс, Энгельс, Ленин, ну может быть, Махатма Ганди… И Сталин.
Интересно, как описывала его Александра Львовна Толстая. Дочь великого русского писателя уехала из Советской России в 1929 году. По документам она выезжала временно в Японию с циклом лекций, а по душевным склонностям покидала Родину навсегда, прихватив с собой (тоже «временно») коллекционную гитару работы Красощекова 1828 года.
Толстая относилась к новой России злобно. В этом смысле можно говорить об «Александре Толстой как зеркале русской интеллигенции». Стоя посреди своей Ясной Поляны, она за поваленными старыми «деревьями» не увидела (и тупо не хотела видеть) молодого подроста нового советского «леса». Она была более лояльна даже к царизму, заявляя, что вот тогда-то, мол, книги ее отца издавались для простого народа в миллионах экземпляров.
И как раз в силу ее антисоветизма то, что она написала о своей единственной встрече со Сталиным, ценно психологической подлинностью. А написала она вот что: «По внешности Сталин мне напомнил унтера из бывших гвардейцев или жандармского офицера. Густые, как носили только такого типа военные, усы, правильные черты лица, узкий лоб, упрямый, энергичный подбородок, могучее сложение и совершенно не большевистская любезность. Когда я уходила, он опять встал и проводил меня до двери».
В этом наброске виден человек целеустремленный, собранный, но отнюдь не демонический. Да и не способствовала развитию бурных и темных страстей жизнь революционера-профессионала.
Личность же Гитлера — также, безусловно, незаурядная — формировалась в условиях жизни даже не богемы, а полулюмпенов. В результате он оказался волевым человеком, человеком стойкой внутренней идеи, но без прочного нравственного стержня.
