— Нет! — ответил китаец в третий раз, но уже не так уверенно, как прежде.
— Человек, я предупреждаю тебя ещё раз! Твой напарник велел тебе, правда, всё отрицать, но будет лучше для тебя, если ты честно признаешься.
— Когда это он велел мне, чтобы я всё отрицал, сэр?
— Перед тем, как вы поднялись со своих мест.
— Я ничего не знаю, сэр!
— Знаешь, ты ведь слышал, как он тебе тихо сказал: «Шует пут тек!»
— Да, он так сказал.
— Ну, и что означают по-китайски эти слова?
— Они означают: «Пойдём, идём!» Он так сказал, потому что должны были идти с вами, сэр!
— Слушай ты, хитрец! Ты хочешь меня обмануть? «Пойти» по-китайски будет «лай», «идти» — «кьйу», а «шует пут тек» означает «нельзя ни в чём признаваться». Ты и теперь будешь отрицать это?
Первый китаец всё это время по-прежнему стоял возле стойки, держась за разбитое лицо. Однако при этих словах он сделал предостерегающий жест рукой, но его напарник не заметил этого, испуганно попятился назад и, глядя широко раскрытыми глазами на охотника, ошеломлённо спросил:
— Как это? Вы… сэр… умеете… говорить по-китайски?
Олд Шеттерхенд воспользовался его замешательством и быстро задал вопрос.
— Кто был тот индеец, который вынудил вас отдать ему ружья?
И китаец невольно попал в ловушку, произнеся в ответ:
— Его звали Чёрный Мустанг, вождь команчей.
— Пут иен пут йий, пут иен пут йий, — воскликнул китаец, стоящий возле стойки. Эти полные тревоги слова означали: «Не говори ни слова, не говори ни слова!»
— Тьен на, агаи ын. — О небо, горе, горе! — простонал его напарник, поняв теперь, какую ошибку он совершил.
— Молчать! — рассмеялся Олд Шеттерхенд. — Вы ведь слышали, что ваш китайский язык вам не поможет. Ваша вина доказана и если вы дальше будете всё отрицать, то сегодня же будете расстреляны или повешены. Но если вы подробно расскажете нам, как это всё было, то мы даруем вам жизнь.
— Даруете жизнь? — спросил второй китаец, оказавшийся менее стойким, чем первый. — Какое же мы понесём наказание?
— Это целиком будет зависеть от правдивости ваших слов. И если вы ничего не скроете, то мы поступим с вами лучше, чем вы могли бы рассчитывать.
— Тогда я буду говорить, да, я расскажу всё, как было.
Китаец поглядел на своего товарища, тот утвердительно кивнул ему головой, потому что теперь и он понял, что запираться дальше уже нет смысла. Он даже набрался смелости и, по-прежнему держась за лицо, подошёл поближе к Олд Шеттерхенду, после чего оба китайца, где добровольно, а где и принуждаемые вопросами, рассказали, как обстояло дело. А потом один из них обратился к Олд Шеттерхенду:
