Никаких новых ощущений.
Полная попса.
Её подруги хихикнули, когда она прильнула к стеклу как раз напротив меня. Я увидел, как сзади появился одетый в что-то средее между кимоно и униформой охранник. За поясом вместо самурайского меча торчала электродубинка. Он хмуро посмотрел на меня и положил руку на рукоять дубинки. Что-то сказал девушкам. Они засмеялись, а та, что стояла на коленях передо мной, повернулась к охраннику и что-то ему сказала, после чего он удалился. Девушка опять обратилась ко мне.
Я не мог вспомнить её лицо и потом. Слишком оно было… стандартным, правильным, что-ли.
Только глаза… глаза были кристально-серыми, без тени осознанной мысли.
Я не слышал, что она сказала, но прочёл по губам.
«я тебе не по карману, красавчик».
Потом она прильнула губами к стеклу, словно намереваясь поцеловать меня. Её пухлые розовые губы блестели от толстого слоя губной помады. В уголках между губ, блеск даже не расклеился. Её рот приоткрылся, а правой рукой она откинула лямку легкой туники, обнажая одну грудь. Она схватила себя за сосок (я заметил, какой идеальный у неё был маникюр), с силой сжала его и закатила глаза в экстазе. Её подруги уже открыто заливались.
Они все издевались надо мной.
В низу живота у меня что-то словно окаменело.
«хочешь меня, парнишка?» спросила она.
Я наклонил голову, словно оценивая её. Хотел ли я её? Я встал так, чтобы рукоятка писолета, торчавшая из-за пояса джинс, лучше наблюдалась.
Я жутко разозлился, эта тупая тёлка вывела меня из себя, учитывая, что я и так проснулся на… да, пожалуй на взводе.
– Хочу ли я тебя, детка? О да. Я бы тебя сначала трахнул так, что у тебя мозги из ушей бы засочились, а потом… потом прикончил бы тебя. – сказал я и улыбнулся, при этом думая, как смотрелось бы её прелестное личико, если бы по нему полоснуть скальпелем, наблюдая набухающие сферы крови в ране. Девушка аж отлетела от стекла, видимо всё увидев и услышав. Её глаза округлилсь от омерзения.
Я засмеялся, почувствовав, как уходит желание, повернулся, и пошёл прочь от клиники, правда, не забыв показать куклам средний палец.
Когда я шёл, дождь почти закончился, но небо всё ещё было затянуто тёмными тучами. Я шёл, глядя себе под ноги, уже не обращая внимания на другие витрины, шёл и думал, что возможно, в этой клинике оперируются или оперировались мои заказчики.
Мыски моих кроссовок были очень, очень грязными…
Всё ещё реальность.
Я вышел из переулка и свернул за угол, оказавшись при этом на каком-то сраном проспекте. Вдали возвышались скелеты стройки. По сравинительно пустой и мокрой улице ветер гонял пустые пакеты.
