— Ты про Геринга им скажи! — крикнул дед с кровати, прислушиваясь к разговору.
— А-а! — махнул рукой отец.
— Что такое? — заинтересовался Никитич, сверкнув карим глазом.
— На днях было у них целое столпотворение. Приезжал сын Геринга, летчик. Тоже откуда-то из-под Питера. Будберг ему целый «бьюссинг» подарков навалил.
— Грабят, значит?
— Не без этого, — согласился отец.
— Давно?
— А как вошли, до сих пор какие-то ящики упаковывают…
— В подвалах дворца находится наш морской архив. Вы знаете об этом? — спросил Никитич.
— Летом что-то привозили.
— Он на месте?
— Да кто его знает.
— Узнайте.
— Тю! — удивленно воскликнул отец.
— Мы из-за архива и пришли, — надавил на слова Никитич.
— Подвалы заперты. Часовых, правда, нет.
— Понаблюдайте. Может, кто-то ходит туда…
Помолчали, достали из кисетов табак, закурили. Отец пустил колечко дыма, оглянулся на деда:
— Это враз не сделаешь.
— Мы подождем. У вас безопасно?
— Вроде никто не заглядывал.
— Вот и договорились.
Отец ничего не сказал, стал стелить на своей кровати.
— Я устроюсь на дворе, а Алексей пусть тут, — сказал Никитич.
— Так холодно ж там!
— Привык. Дайте чем накрыться.
Отец достал старый полушубок, стеганое одеяло, сердито сунул Никитичу:
— Дожили… По дворам прячемся…
Устроился Никитич на чердаке. Лешин автомат и гранаты отец завернул в тряпку, спрятал в печи и забросал дровами. Одежду тоже забрал отец, а дал ту, которую носил Леша до войны.
— В случае чего, вернулся ты из окружения. Дезертировал.
— А друг твой, видать, серьезный, — проговорил дед.
— В роте первый, — похвастался Леша.
— Для чего, скажи, бумаги-то потребовались?
— Начальству виднее…
— Стало быть, важные бумаги. За так рисковать не послали бы.
Леша устроился на отцовской кровати, а отец ушел к деду.
— Так я коптилку тушу? — спросил он.
— Туши, — пробормотал Леша, он понял на войне, что самое плохое для солдата — это вечный недосып, он давно не спал в мягкой постели и уснул сразу, будто провалился в омут.
На рассвете отец запряг лошадь и уехал. На столе он оставил еду на всех. Дед уже бодрствовал, когда Леша очнулся от сна. В комнате было светлее обычного, хотя солнца не было. Леша отдернул занавеску и ойкнул:
— Зима.
Все лежало в белом. Крыши, улицу, деревья засыпал пушистый снег. Четко выделялись следы первых прохожих. «Опоздай мы немного — и каюк», — подумал Леша.
Хоть и немного прошло времени, как он стал солдатом, и голодно было, а успел окрепнуть, округлиться. Старая одежда была уже тесновата. Леша побренчал рукомойником, умылся стылой водой.
