– тьмы или «тюмени» (туманы) – лишь в редких случаях могли быть составлены из людей одного племени; обыкновенно они составлялись из разных племенных групп, выставлявших каждая по несколько тысяч, с тем чтобы в общей сложности была тьма. Иногда способ смешения племен в строевых единицах применялся намеренно с целью парализации племенных сепаратизмов. Так как Чингисхан вел почти постоянно войну и войну успешную, доставлявшую войскам славу и значительную добычу, то естественно, что между племенами, служившими в одних сотнях или тысячах, подвергавшихся общей опасности, разделявших общие труды и славу, рождалось братство по оружию, которое мало-помалу ослабляло племенные антагонизмы. Благодаря этой политике многие бывшие при Чингисхане крупные племена растворились в общей массе, потеряв даже свои названия.
[124] Таким образом, часто враждовавшие между собою до Чингисхана монгольские племена при нем в обстановке сплошных боевых успехов над внешними врагами сливались в одну
нацию, проникнутую национальным самосознанием и народной гордостью.
Во главе войсковых подразделений ставились вообще начальники из того рода и того племени, которые комплектовали данную единицу, но выбирались они из числа испытанных в боях людей, подходящих ко второму из двух типов, на которые делил Чингисхан все человечество.
При таком порядке комплектования монгольской армии сохранялся в неприкосновенности не только родовой строй, а обыкновенно и племенной состав населения, что создавало в частях войск, помимо внешней, механической связи, прочную внутреннюю, органическую спайку; военачальники были из среды своей же аристократии, представителей которой люди привыкли видеть у себя во главе и в гражданском быту; ратники одной и той же единицы являлись не случайным сборищем чужих между собой людей, а группой индивидуумов, связанных друг с другом родством, знакомством, общностью языка и т. п.
Всякого начальника десятка или другой единицы, который оказался бы непригодным для своей должности, старший над ним начальник обязан был немедленно устранить; относительно лиц старшего командного состава это обыкновенно делал сам Чингисхан, которому в этом случае приходило на помощь его глубокое знание людей и отчетливое понимание тех требований, которым должен удовлетворять высокий военный начальник.
Положительно изумляешься, как в ту младенческую, с нашей точки зрения, эпоху, когда в воине, независимо от его ранга, ценились почти исключительно индивидуальные боевые качества – храбрость, удаль, отвага, выносливость, физическая сила – качества, которыми, помимо прав по рождению, обыкновенно вполне определялась годность того или другого воина на роль вождя (например, в среде европейского феодального рыцарства), – как в ту эпоху могла быть высказана мысль, положенная в основание следующего «изречения» Чингисхана:
