Выступление против него Ван-хана оказалось для Чингисхана неожиданностью. Нападения врасплох ему удалось избежать только благодаря случайности: о приближении рати Ван-хана и его союзников он был предупрежден двумя пастухами. Это дало ему возможность построить свое войско к бою, но на стороне врагов оказалось численное превосходство, так как у Чингисхана в строю имелось всего лишь 4600 воинов.
Ван-хан перед битвой спросил у состоявшего при нем Джамуги: «Кто главные бойцы у Темучина?» Тот ответил: «Два рода – урут и мангут у него добрые ратники: они не расстраиваются в нестройном (рассыпном) бою и с малолетства навыкли к копьям и мечам; знамена у них цветные или черные; когда они появятся, то надо остерегаться».[73]
Хотя Чингисхану и удалось отбить нападение, но сам он оказался слишком слабым для нанесения Ван-хану решительного поражения. В этом бою, происшедшем в урочище Халанджик-Алате, сын Ван-хана – Сен-гунь, один из наиболее рьяных врагов Чингисхана, был ранен стрелой; на монгольской стороне были ранены: третий сын хана Угедей и двое из его верных сподвижников – Боро-Кула и Богурчи.
Чингисхан понял, что для решительной победы над Ван-ханом необходимо собрать больше сил; поэтому он после боя предпринял отступление, подкрепляя коней подножным кормом и давая отдых воинам; во время этого отхода войско его усиливалось подходившими подкреплениями. Чтобы выиграть еще больше времени, он пытался вступить с Ван-ханом в переговоры, притворно выражая ему свою сыновнюю покорность, напоминая о своих прежних услугах и предлагая заключить мир. Вот выдержки из его характерной «повестки»:[74]
«Еще, о хан, отец мой! Подобно солнцу явясь из-за облаков, ты пришел ко мне, и подобно огню, выйдя тихо наружу, ты появился передо мною; голод твой до половины дня я утолил вполне и насытил; месяца одного я не оставил тебя в наготе, все покрыл. Если же скажут: „Какой это имеет смысл?" Скажи: „Тот смысл, что я дал битву в месте, называемом Березовый Холм, и разбил племя меркит, а взятые у них табуны, стада и другую всю добычу я отдал тебе".
«Еще, о хан, отец мой! После того я полетел, подобно кречету, к горе Чорге, прошел Буир-нор; я взял для себя журавлей, которых ноги синие и пепельно-цветные. Если ты скажешь: «Кто они?» – Племя дурбен и татар. В другой раз я стал лукогрудым кречетом молодым, прошел за Кула-нор и взял для тебя синеногих голубых журавлей и тебе дал. Если скажешь: „Кто они?" – Племена хатакин, салджиут и хонкорит. И теперь это они, помощью которых ты пугаешь меня. Это другое из прав моих на тебя».
