Операция, получившая среди экипажа 'Перекрестка' кодовое название 'Так ему будет лучше', повторялась еще дважды. Всякий раз с одинаковым успехом. В третий раз, обнаружив перед собой Зака с виновато опущенной головой, я, титаническим усилием воли, подавила острое желание заняться рукоприкладством. Тяжко вздохнув, взъерошила волосы Зака и скомандовала: 'Мыться, есть и спать! Живо!' С тех пор этой фразой заканчиваются все воспитательные процессы, которые я еще пытаюсь иногда проводить. Хотя с каждым месяцем это делать все сложнее и сложнее. Зак раздался в плечах, стал головы на две выше меня и все больше напоминает взрослого мужчину — сердитого, своевольного, которого не сильно-то и повоспитываешь.
Правда, это не помешало мне качественно ободрать с него шкуру. Благодаря Владу я растеряла большую толику человеколюбия, обычно мне присущего. И когда Зак удумал вместе со своей знакомой поинтересоваться действующим вулканом, едва при этом не погибнув… Я, вытащила парня из передряги и, без зазрения совести, провела разъяснительную работу. При помощи форменного ремня. После этого мальчишка целый день на меня обижался и пролежал отвернувшись носом к стенке, тихонько всхлипывая и мастерски действуя мне на нервы. Впрочем, испытать мой гнев на собственной шкуре ему выпадало, к нашему общему удовлетворению, не часто, так что живем достаточно мирно.
Сигарета почти докурена, надо возвращаться в барак. Нет, еще немного постою. Я утаптывала ногой зеленый пушистый снег. Интересно, почему здесь снег зеленый? Наверное, какая-нибудь аномалия в атмо… Бросьте, доктор, это ж просто стереотип, что снег должен быть непременно белым и никаким иным. Нет, доктор, это не стереотип, это, к сожалению, диагноз. Мысли, сорвавшимися с поводков собаками, весело скакали с предмета на предмет, пытаясь доискаться до сути вещей, до которой мне, впрочем, не было никакого дела, но это заставляет отвлечься от работы и не свихнуться окончательно.
— Эй, девка! — прорвался в сознание зычный крик.
Оказывается, пока я развлекалась интеллектуальными играми, к двери барака подкатил незнакомый вездеход без опознавательных знаков. Из-за поползшего вниз стекла высунулась взлохмаченная голова без шапки.
— Не подскажешь, где хирургия? — поинтересовался кандидат в мои пациенты с диагнозом менингит.
— Да здесь она, вот этот барак, — я махнула рукой на здание позади себя, и спросила скорее для проформы, — а что стряслось, служивый, помощь нужна или как?
