Пару раз пытался прорваться боем, пришлось нащелкать подзатыльников. Да не косись ты на меня зверем, не сильно, проформы ради, я ж знаю чей он. То, что генерал на него рычит, это проходяще, но рано или поздно ты появишься и ответа потребуешь! Так вот, спеленали мы его по рукам и ногам, кусается, зараза, и определили в закрытые апартаменты. Еду подаем через окошко, да вот только эта дрянь малолетняя уж неделю, как голодовку устроила! А сегодня дождался тихонько рядом с окошком, когда еду принесут и на моего парня поднос опрокинул. Я думал Жора его удавит — еда ж горячая была. Хорошо еще, что в коде цифр сильно много, мы Жорку оттянуть успели. Так что если тебе твой обормот надобен, забирай его сама. Я в этот отдельный изолятор, хоть стреляй не пойду! Еще чего доброго, разберет кровать и шарахнет спинкой по голове!
— Да ладно тебе, — отмахнулась я, однако особой уверенности не чувствуя, — что ты из ребенка зверя-то делаешь? Он вообще-то парень смирный.
— Ты уверена, что мы про одного и того же человека говорим? — озадачено нахмурился Витя, клацая кнопками набора у металлической двери.
Тихо щелкнул отпираясь замок, и дверь бесшумно распахнулась. Не диво, что Зак бесился, содержали его, как особо опасного преступника. Унылые серые стены, стыдливо прикрытое полупрозрачной невысокой ширмой отхожее место в углу за дверью. Напротив простенькая и не очень удобная кровать, гибрид больничной койки и тюремных нар, застланная тонким темно-синим одеяльцем, да небольшая подушка, на которой едва умещается голова и это все великолепие не обременено даже намеком на постельное белье. Вот и вся меблировка. Ни стула, ни стола. В такой обстановке и с ума скатиться недолго, а если учесть еще полный информационный вакуум…
Зак сидел на кровати вполоборота к двери подтянув к подбородку колени, обхватив их руками, упираясь лбом в сложенные руки. Он не мог не слышать открывающейся двери, но даже не поднял головы, и не взглянул на посетителя. Похоже мальчишка настолько устал от происходящего, что решил отказаться от борьбы и пустить все на самотек.
Горло неприятно перехватило, и где-то там начал стремительно расти колючий комок. Я тихо приблизилась к парнишке и опустившись рядом, осторожно погладила по коротко остриженному затылку. Зак медленно поднял голову, лицо бледное, осунувшееся, а в глазах злая беспомощность.
— Привет, Зайчонок, — улыбка вышла какой-то слабой и смазанной, а на глаза навернулись горячие слезы, — пошли домой.
