— Где пожар, Лори? До звонка еще три минуты.
— Не называй меня так! — невольно огрызнулась она.
Дэвид захлопнул рот и больше ничего не сказал. Мимо сновали люди. Лорел подумала, что должна извиниться, но как? «Прости, Дэвид, я немного нервничаю из-за опухоли»?! Вместо этого она выпалила:
— Терпеть не могу прозвища!
Дэвид уже наклеил свою фирменную улыбку.
— Я не знал, прости. — Он взъерошил себе волосы. — Ты… А, ладно! Пойдем, провожу тебя до класса.
Теперь Лорел было неловко идти рядом с ним. Как только они добрались до кабинета, она торопливо помахала на прощание.
— Пока!
— Слушай…
Она обернулась.
— Что ты делаешь в субботу?
Лорел помедлила.
— Может, сходим все вместе на пикник, посидим у костра… Я знаю отличное место на пляже. Пойдут Челси, Райан, Молли и Джо, еще несколько человек вызывались…
Еда, песок и дым. Хуже не придумаешь.
— Сейчас еще холодно, плавать нельзя, ноты же знаешь, кого-нибудь все равно затащат. Будет клево.
Натянутая улыбка Лорел окончательно испарилась. Она ненавидела соленую воду. Даже душ не смывал соль с ее кожи — она словно бы впитывалась через поры. Когда Лорел последний раз купалась в океане (много лет назад), то несколько дней потом ходила вялая и сонная. К тому же купальник не скроет злосчастную шишку.
Лорел вздрогнула, представив, какой большой она станет через пару дней. Нет, идти нельзя.
— Дэвид, я… — Ей ужасно не хотелось его расстраивать. — Не могу.
— Почему?
Она могла сказать, что должна работать в магазине (почти каждую субботу Лорел помогала отцу), но врать Дэвиду было противно.
— Просто не могу… — буркнула она и ушла в класс, не попрощавшись.
К утру пятницы бугор вырос до размеров теннисного мяча. Лорел даже не стала смотреться в зеркало — она его чувствовала.
Тут никакая футболка не поможет.
Лорел откопала в шкафу пушистую кофту, которая немного маскировала шишку, и до самого выхода из дома просидела в комнате. Затем слетела по лестнице, крикнув родителям: «Доброе утро! Пока!» — и убежала в школу.
День тянулся бесконечно. Бугор теперь горел постоянно, а не только от прикосновений. Он занимал все ее мысли, преследовал, как непрерывный звон в ушах. За обедом Лорел ни с кем не общалась и корила себя за это, однако ни о чем, кроме шишки, думать не могла.
К концу последнего урока она ответила неверно четыре раза, хотя каждый новый вопрос был легче прежнего — сеньора Мартинес словно пыталась дать ей возможность исправиться… Впрочем, с тем же успехом она могла спрашивать на суахили. Как только прозвенел звонок, Лорел выскочила из-за парты и первой ринулась к двери, пока никто не успел ее окликнуть. И пока сеньора Мартинес не спросила ее, почему она так ужасно отвечала.
