Дыша тихо и прерывисто, мистер Гласе сел.
Тервиллиджер хранил молчание.
Наконец Кларенс двинулся с места, пересек мастерскую, медленно обошел вокруг Гласса, потом, бледный, остановился перед Тервиллиджером. По высокой, худой как скелет фигуре взгляд его прополз вверх, и глаза говорили о неловкости, которую он испытывает.
— Ты так сказал? — спросил он чуть слышно.
Казалось, что Тервиллиджер пытается что-то проглотить.
— Сказал мне. Он страшно застенчивый, — бойко заговорил мистер Гласе. Слышали вы когда-нибудь, чтобы он много разговаривал, огрызался, ругался? Или что-нибудь подобное? Он не утверждает, что очень любит людей. Но увековечить? Это пожалуйста!
— Увековечить? — переспросил Кларенс.
— А что же еще? — сказал старик. — Воздвигнуть памятник, только движущийся. Пройдет много лет, а люди будут говорить: «Помните тот фильм, „Чудовище из плейстоцена“?» И другие ответят: «Ну конечно! А что?» — «А то, — скажут первые, — что только это чудовище, только этот зверь, один за всю историю Голливуда, был по-настоящему крепок духом, по-настоящему мужествен». Почему? Да потому, что у одного гения хватило гениальности взять прообразом этой твари подлинного, хваткого, умного бизнесмена самого крупного калибра. Вы войдете в историю, мистер Кларенс. Будете широко представлены во всех фильмотеках. Киноклубы будут заказывать вас без Конца. Чей успех мог бы сравниться с вашим? Иммануэлю Глассу, юристу, такого не дождаться. Каждый день в ближайшие двести, пятьсот лет где-то на земле будет идти фильм, в котором главная роль — ваша!
— Каждый день? — переспросил Кларенс. — В ближайшие…
— Может, даже восемьсот, почему бы и нет?
— Я никогда об этом не думал.
— Так подумайте!
Кларенс подошел к окну и устремил взгляд на холмы Голливуда; наконец он кивнул.
— Боже, Тервиллиджер, — сказал он. — Я и в самом деле так вам нравлюсь?
— Трудно выразить словами, — ответил, запинаясь, Тервиллиджер.
— Ну, так создадим мы или нет это потрясающее зрелище? — спросил Гласе. — Зрелище, где в главной роли, шагай по земле и повергая всех в дрожь, выступает Его Величество Ужас — сам мистер Джозеф Дж. Кларенс!
— Да. Конечно. — Кларенс побрел к двери, около нее заговорил снова: Знаете что? Я всегда хотел быть актером!
Он вышел в коридор и неслышно закрыл за собой дверь.
Тервиллиджер и Гласе стукнулись друг о друга, когда, кинувшись к письменному столу, вцепились жадными пальцами в один и тот же ящик.
— Уступи дорогу старшему, — оказал юрист и сам извлек из стола бутылку виски.
